Наконец, спустя минут тридцать, мне стало так скучно, что я открыл тетрадь и принялся что-то машинально чертить. Сам того не осознавая, я начал делать наброски световых эффектов, которые видел этой ночью, изображая то, как они вначале смотрелись в небе, а потом на земле. На заднем фоне я набросал заброшенный вокзал, очень быстро и в тончайших деталях. Обычно у меня с рисованием не очень, а сейчас все получалось на удивление неплохо. Моя рука будто двигалась сама по себе и знала, как нарисовать линию, где поставить точку, словно в меня вселился художник и рисовал с помощью моих же рук. Даже не задумываясь, я нарисовал фигуру человека посреди поля, стоящего прямо в центре мерцающей воронки с поднятыми вверх руками. Я рисовал сам себя, но я что-то не припоминаю, что стоял именно так.
Когда я оторвался от рисунка и посмотрел вверх, то увидел за партой напротив девушку, Мэллори Нассиф. Обернувшись ко мне, она наблюдала, как я рисую. Я не очень хорошо ее знал. Она была из тех девушек, которые сливались с толпой, но четко выделялись, когда их замечали. У нее были большие, наивные глаза, очерченные длинными ресницами, блестящие темные волосы, которые всегда были собраны в хвостик, и такой действительно приятный смех, который было слышно через всю закусочную. Ее кожа была цвета кофе со сливками. У меня иногда к середине лета появлялся такой загар, если я много бывал на улице, а она так выглядела всегда. Кроме ее внешности, я также знал, что она новенькая и учится здесь с начала учебного года, а еще играет в хоккей на траве. Наши глаза на мгновение встретились.
— Че рисуешь, Расс? — спросила она, указывая на мою тетрадь.
Я уставился на нее, удивленный тем, что она помнит, как меня зовут. Я уже собрался сказать, что это просто так, каракули, но прежде чем слова сорвались с губ, дверь открылась и мистер Спектр, широко шагая, зашел в класс. Я тут же закрыл тетрадь.
— Ладно, ребята, — промычал он, становясь перед всем классом. — Спокойнее. Время отдыха подошло к концу. Урок уже начался. — Казалось, он чуть запыхался и, честно говоря, был немного не в себе. На нем как обычно была сдержанная рубашка, поверх нее жилетка и мятые серые штаны. Его очки в проволочной оправе съехали на самый кончик носа, а лоб покрылся испариной.
— С вами все нормально, мистер Спенсер? — спросила одна из учениц, та еще подлиза. — Вы случайно не приболели?
— Со мной все хорошо, Эмили, — ответил он. — Просто собрание немного затянулось. — Он быстро просмотрел бумаги на столе и подошел к компьютеру, чтобы отправить в учительскую список присутствующих. Все затихли. Мистера Спектера уважали все – он был настоящим учителем. — Так вот, — начал он, отходя от своего стола и поворачиваясь лицом к классу. Он стоял в самом центре. — Я подумал, что сегодня мы могли бы поговорить об астрономии.
