* * *
— Ты принял меня, Тиелперинкар; я благодарен тебе. Ты принял меня, как брата — я благодарен тебе стократ. Ты никогда не скрывал от меня своих мыслей, и теперь я прошу тебя ответить мне правду.
— Спрашивай, Аннатар.
— Что говорит твой народ о замысле нашем?
Келебримбор опустил глаза:
— Говорят — твои творения дают иной взгляд и тем смущают души…
Аннатар помолчал.
— Благодарю тебя. Я понимаю. Я пришел проститься.
— Артано! — Келебримбор порывисто схватил его за руки.
— Черной неблагодарностью было бы сеять зерна сомнений и раздора в сердцах Гвайт-и-Мирдайн после того, как вы сделали мне столько добра. Мне лучше будет уйти.
— Ты — мой гость, — порывисто воскликнул Келебримбор, — ты — побратим мой! Никто в этой земле не смеет…
— Я ухожу по своей воле. Я же говорил тебе, — невесело усмехнулся Аннатар, — я — этлендо… всегда. И тебе не в чем винить себя. Но мне тяжело уходить, т'орон. Я… я никогда не забуду тебя, ни того, что ты сделал для меня. Если бы ты знал…
Он умолк, так и не окончив фразы.
— Я тоже не забуду. Ничего, — твердо откликнулся Келебримбор. — Клянусь тебе.
— Что ж… прощай, брат. Твой дом был моим домом; благодарю тебя.
Аннатар отвернулся и шагнул к дверям.
— Прощай, брат. Быть может, в странствиях своих ты найдешь достойных…
* * *
…Вторым было — Вилъя, Кольцо Воздуха…
Третье — Нэнъя, Кольцо Воды. Хрустальная чистота родника, подернувшиеся инеем травы на берегах лесного ручья, тонкие стебли в ледяной росе — холодное и прекрасное, как светлые глаза Нэрвен, Артанис Алатариэль, прекраснейшей девы среди Нолдор, — той, которой он и предназначил это Кольцо. Легкое чеканное кружево митрила и чистый ясный алмаз с еле уловимой голубизной…
Возможно ли стать большим? — тот, кто наденет одно из этих Колец, сольется с одной из Трех Стихий, творящих мир…
Или — все-таки возможно?
* * *
«Это будет — мой Тирион-на-Туне…»
Да, именно тогда это и случилось. Тогда, окончив творение Кольца Воды, вложив ледяной кристалл алмаза в оправу, Мастер увидел вдруг, что все это было — лишь вехами на пути, попыткой создать то, что объединит все силы Арды. Ему стало боязно, неуютно — и в то же время пламенем охватил его душу восторг, радость нового, невиданного замысла, еще неясного — и все же великого… Кощунственно? Но не то же разве говорили о творении Феанаро? И даже Нэнъя, прекраснейшее из Трех, показалось ему всего лишь черновым наброском, тенью той совершенной красоты и простоты, которая предстала его мысленному взору. И не металл нужен будет для этой работы, нет: нужно иное, совсем иное…
