. Добрым духам предков посвящали первые (и последние) плоды (отсюда названия, например, снопов: рус.
ба́ба,
ба́бка, укр.
дід,
ді́дик и под.
[10], для них готовили ритуальную пищу (отсюда названия блюд), верили, что духи предков могут воплощаться в живых существ (ср. рус.
ба́бочка, польск.
babka, словен.
babučka и под.) и даже в тучи и облака: рус.
ба́ба ‛мифическая облачная жена, приносящая живую воду, т. е. дождь’ (Филин 1, 14), чеш.
báby ‛тучи’, польск.
dziady то же.
В этнографическом контексте становится очевидным также, что лопух или репейник назвали дедком потому, что существовал обычай ставить символ доброго духа — сноп этого колючего растения у ворот или дверей избы, хлева, чтобы отогнать чужих, враждебных духов, нечистую силу, — не случайно репейник называется, также чертополох, чертогон (ср. и укр. чортополох, польск czartopłoch).
Максимальное привлечение и использование этнографических мотивов в лексикографических разработках — лишь одна, хотя и чрезвычайно важная, сторона дела. Не менее плодотворным может оказаться и такой подход, когда, исходя из этнографии, определяется самый объект исследования. К этому вынуждает крайняя расплывчатость и условность границ, отделяющих лексику славянского язычества от всех остальных тематических групп. Результативным, например, может быть исследование слов, относящихся к такому древнему и важному культу, как культ огня; немало интересного следует ожидать и от изучения лексики, отражающей культ воды, культ растений, веру в магию слова и под. Свои плоды может дать систематическое обследование и этимологизирование слов, связанных с реалиями, представляемыми археологией (способы захоронений и пр.). Отдельные разработки в этом направлении есть, но их мало.
Широкая и планомерная работа с лексикой славянского язычества способна представить новый материал для изучения древнейших контактов славян с неславянскими племенами (балтами, германцами, угро-финнами, иранцами, тюрками и др.). Так, праслав. *ǫpyrь ‛упырь’, входящее в круг слов, отражающих культ огня (этимологизируется как состоящее из *ǫ‑ — префикс отрицания и *pyr‑ ‛огонь, гореть’, общее древнейшее значение ‛не преданный огню’) имеет точное соответствие в греческом ἄπυρος то же[11]. Независимо от того или иного решения вопроса о происхождении этих слов (независимые параллельные образования? калька в одном из языков? кальки в обоих языках?) они — бесспорное свидетельство древних контактов.
