Тиель кивает, отдает честь и собирается уйти. Ликан переводит взгляд на свои отчеты, когда голос сержанта заставляет его замереть.
— Что такое Храм Ночи? — звук слабый, но Тиель слышит, как у Ликана перехватывает дыхание. Лицо капитана багровеет от гнева, когда он поднимает глаза.
— Где ты слышал это название?
— Просто вокс-болтовня, — Тиель указывает на доклады. — В скольких инфопланшетах говорится о постах прослушивания и сторожевых станциях в нашей зоне ответственности, с которыми мы потеряли контакт за последние месяцы, капитан? Это один из них прислал нам сигнал о Храме Ночи?
— Ты серьезно думаешь, что я это стерплю, сержант? Я знаю, что ты и другие ветераны пытаетесь найти общий язык с новобранцами, но я не…
— Я охотно предстану перед повторным порицанием, если вы пойдете на одну уступку. Сэр.
Ликан скрежещет зубами, однако сохраняет самообладание.
— Подозреваю, порицание для тебя уже мало что значит, сержант.
Тиель вопросительно приподнимает бровь.
— Итак… Посты прослушивания?
— Ты хочешь получить цель? Долг, Тиель? — Ликан хмурится, когда и без того тонкая завеса спокойствия, наконец, спадает. — Ты не знаешь ни того, ни другого. Я смотрю на тебя, Тиель, и знаешь, что я вижу? Что мы ошиблись, как легион. Требования Великого крестового похода были суровыми, однако нам требовались люди. Много людей. Наши стандарты, как бы строго мы ни старались их придерживаться, снизились. Думаю, это было неизбежно, что индоктринацию прошли менее пригодные новобранцы.
— Хотите сказать, я не должен был оказаться здесь, сэр?
— Верно.
— Тогда хоть в чем–то мы с вами согласны.
Ликан качает головой. Он улыбается, но в усмешке его сквозит презрение.
— Больше чем это, Тиель. Больше. Ты позоришь нас, позоришь легион. Никакой ты не Ультрадесантник. Ты — ошибка.
Тиель с каменным лицом кивает.
— Так что с постами прослушивания, сэр?
Капитан стискивает кулаки. Но вместо гнева, в его голосе звучит обреченность.
— Тебе повезло, что я не вправе назначать наказания. Хотя я бы с радостью сделал это. Однако в таком случае я бы и сам заслужил метку. Бери всех, кто пригоден к бою. Но я хочу предупредить — тебе разрешается выполнить лишь одну разведывательную миссию. Только добровольцы. Не забирай никого с действующей службы.
— Тогда кандидатов будет совсем немного, — бормочет Тиель.
— Так и есть. Ни в чем себе не отказывай. А теперь проваливай.
Дым щиплет глаза. В горле першит, и он к тому же потерял шлем. Тиелю требуется еще несколько секунд, чтобы понять, что он не мертв. Его болт-пистолет раскалился, и обжигает керамит перчатки, когда Тиель сжимает ладонь на рукояти.
