- Отца тащить туда?' Бред!
- Но тогда и твоей мамы не будет, - откликнулась жена. - Она засиделась, Жорик! Америки не видела. Тоскует по Минску, по подругам. Пусть мама порадуется...
- Но ведь ты знаешь, почему не хочу звать отца?!
- Какие там секреты, Жорик?! Свадьба...
Все прилегающие к ресторану улицы забиты дорогими автомобилями. Приглашенные идут потоком. Шуршат шелковые, клишированные по моде, "хвостатые" платья. Сверкает золото браслетов, брошей, перстней, массивных сережек, похожих не то на небольшие абажуры, не то на лампадки перед иконами...
Вот и итальянцы подкатили, движутся густой толпой, озираясь беспокойно. Во главе Мазури, окруженный плотной охраной. Ходят слухи - будут закреплять джентльменское соглашение о вечном мире с русскими...
Какое было торжество! Артистов позвали. Известного тенора-американца. На пару с Леней они исполнили дуэт Онегина с Ленским. Амерканец насмешил россиян своим: " Я лублу тебья, Олга!..."Джуди Адамс пела-кричала свои американские "лав-лав-кил-кил". Девочка Рита, за которой Федор Иванович специально машину посылал, стихи читала про любовь. Федор Иванович прослезился, поцеловал ее в пылающую щечку.
- Не хуже Евтушенки, ей Богу!.
Юморист был, конечно. Прославленный. Зачитывал за столом приветственные телеграммы. "Горбач" поздравлял Федора Ивановича, который первым открыл ему глаза на неэффективность "социалистического выбора". И вообще проторил дорогу.
Затем пошли разные "постановления" советского правительства. Аничкин мост переименовать в Галочкин мост. "Приватизировать на Красной площади Мавзолей, надпись оставить прежнюю, как имя нового хозяина: ЛЕНИН. Федора Ивановича объявить почетным гражданином мира, выдвинуть следующим, после Горбачева, Президентом России. Хохотали гости до слез.
Хохотал, держась за живот, и плотный украинец из ФБР, прижимая локтем записывающий аппарат под пиджаком...
Время от времени посмеивался и отец Жореса, выделив своим наметанным взглядом этого заливавшегося хохотом украинца. Тот, ощутив на себе пристальный взгляд, поднял глаза на старого соглядатая. Подмигнул ему.
Давно уже Москва и Вашингтон не обменивались столь долгими и дружелюбно-понимающими взглядами.
Отец Жореса, раскрасневшийся, мокрый, принялся снимать маленьким японским фотоаппаратом вначале жениха и невесту, а затем всех подряд... И вдруг примчал к своей жене встревоженный. Воскликнул расстроенно:
- Вот тот итальянец, с красным бантом, видишь? - выхватил у меня аппарат и - я ахнуть не успел! - засветил всю пленку!
