Я повернула голову, пока мои ноги удерживали Шанайю:
— Так ты отказалась от своей мечты?
Она возразила:
— Нет, вовсе нет. Я просто поняла, что следую не за той мечтой. Я всегда любила животных больше, чем большинство людей. Так что, если бы я стала проводить сутки напролет с титулованными знаменитостями, мне бы самой потребовалась реабилитация.
Я рассмеялась. Моя работа была связана со знаменитостями. Но мне это нравилось, и у меня это хорошо получалось. Я бы никогда не смогла сделать то, что сделала Хармони — стала матерью Терезой для собак.
Но, возможно, я смогу справиться с одной из них.
— Ты действительно думаешь, что Шанайя захочет пойти со мной?
Она взглянула на собаку и покачала головой.
— Дорогая, я хочу посмотреть, как ты будешь пытаться уйти без нее.
***
— Ну, ты хотя бы, в отличие от Лэндона, вмещаешься в мою машину.
Шанайя уселась на переднем сиденье, вывалив язык и тихо дыша. Она выглядела счастливой.
По пути домой мы заехали в зоомагазин. Я держалась за поводок и ошейник, которые позаимствовала у Хармони, прогуливаясь по проходам в поисках сухого корма, спального места для собаки и нового поводка и ошейника.
Шанайя была увлечена незнакомцами, поэтому я пыталась быть быстрой, но не смогла устоять перед гравировальным станком для создания именного адресника.
Я набрала «Шанайя» на клавиатуре, затем свой адрес и номер телефона. Вместе мы наблюдали через стекло, как машина выгравировала металлическую бирку в форме косточки, а затем бросила ее в щель с острым звоном. Опустившись на колени, я прикрепила ее к новому ошейнику собаки.
— Отлично, девочка. Пообещай мне, что продержишься дольше, чем мои комнатные растения.
Я вовсе не шутила. Папоротниками и филодендронами, которые я пыталась вырастить, можно было заполнить целое кладбище.
Поддавшись порыву, я сфотографировала нас и отправила Делэни.
Ее ответ был незамедлительным. Длинная очередь сердец, хлопающих в ладоши смайликов и улыбок.
Хотела отправить фотографию и маме, но решила не делать этого. Она, наверное, сразу позвонила бы мне, как увидела смс. Я еще не была готова рассказать ей о беременности или столкнуться с натиском вопросов об отце ребенка. Так что пока лучше не разговаривать вовсе.
Я была уверена, что Светлячок останется со мной, но не хотела искушать судьбу, рассказывая кому-то, кроме Делэни.
В такие моменты мне хотелось, чтобы мы были подругами и в старшей школе. Не то чтобы Делэни хотела тогда ею стать. Я была настоящей дурой. Эгоистичной и эгоцентричной. Но больше всего напуганной. Я боялась, что если кто-то узнает меня, настоящую меня, то почувствует то же, что и мой отец.
