От многих достоинств, равно как и от силы, что давало вампирское питание, Конор отказался. Он ощущал временами лёгкую жажду, которую легко глушил алкоголем и плохо прожаренным, близким к сырому, мясом, так что контроль его не подводил. И без сверхъестественной силы он мог прожить. Незачем было превращаться в потрошителя. Вот и все доводы, что у него имелись, хотя той частью сознания, что была заполнена полузабытыми воспоминаниями, он понимал, что причина отказа от питания была в другом. Кровь девчонки всё ещё циркулировала по его венам, а он хотел сохранить её, не разбавлять ничем другим, сохранить эту каплю.
Сколько прошло? Шесть месяцев? И много, и мало. Пшик для бессмертного. Вечность для человека. Полгода побега не только от «охотников», но и от других призраков прошлого. Он не задавал себе вопросов. Он знал ответ и пытался вырвать это знание из себя, растоптать, забыть, стереть, с каждой новой девкой в придорожных трактирах, с каждым новым глотком эля в Недхе, виски и вина здесь, в краях, где было потеплее…
Потом он закрывал глаза и чувствовал руки, которые старался ненавидеть, обнимал хрупкое тело, тайно вбирая в себя запах жасмина. Её запах. Он запомнил бы его, даже если бы прошли десятилетия. Тоска, разлитая по всем углам памяти, горела медленным пламенем, выжигая извилистые шрамы во всех мыслях, во всех желаниях, везде, где начиналось сознание. Проще было стать зверем, ведомым инстинктами. Не чувствовать ничего, кроме животных побудок охотиться, есть и спать. Полное отмирание всех человеческих чувств, что оставались в нём. Но это было невыполнимо.
Петляя в переулках между домами, намеренно оттягивая возвращение в лес, Конор вновь откупорил бутыль и принялся пить, большими глотками, обдающими горло жаром горечью. Чёртова змея. Он думал, что легко её забудет. Он всерьёз был таким дураком? А ведь не свяжись он в очередной раз с Логнаром и его шавками, он бы не встретил девку. И какой резон был убивать отца? Ему было на всё плевать, на всю эту войну, на Сынов Молний и имперцев, он даже не ощущал желание отомстить. Просто расчёт, ненужный и ничего ему не подаривший, но почему-то он думал, что должен сделать это.
Беги теперь. Спасайся от мира, в котором соревнуются в цене за твою голову.
«Преувеличиваешь, — хмыкнул про себя Конор, отшвыривая пустую бутыль в кусты. — Никому нет дела до тебя, кроме пары-тройки мстительных уродов, которых ты обокрал давным-давно, и братца, который думает, что сможет получить таким образом искупление за своё предательство».
