, а в договоре 944 г., кроме этого слова, и другие:
корабль,
кубара; в договоре 944 г. находим заимствованное из греческого слово
грамота в значении „деловая бумага“, в то время как в договоре 911 г. в соответствии с этим словом употребляется только славянский кальк
писание.
174. То обстоятельство, что договоры различаются по особенностям своего языка и стиля, имеет большое значение. Дело в том, что некоторые учёные, в том числе акад. Истрин, утверждали, что переводы договоров сделаны одним лицом и притом лишь в начале XII в.; переводчиком договоров был, по их мнению, составитель „Повести временных лет“; он будто бы нашёл греческие оригиналы договоров в киевской великокняжеской канцелярии, перевёл их и включил в состав своего летописного свода под соответствующими годами. Таким образом, по их мнению, язык наших договоров — это язык составителя „Повести временных лет“, литературный язык начала XII в. По мнению акад. Истрина и др., договоры вовсе не могут быть источниками для суждения о литературном языке Киевской Руси X в.
175. Если бы акад. Истрин и другие были правы, то язык и стиль договоров должен был бы быть однороден. Но этого нет. Больше того, под 907 г. летописец от себя, своими словами, пересказывает часть договора 911 г., и вот язык этого пересказа как раз и сближается с литературным языком начала XII в., отличаясь от языка текста договоров, данного под 912 и 945 гг. Мнение акад. Истрина и его единомышленников оказывается, таким образом, совершенно неправильным.
176. Мы видели, что в тексте наших договоров, написанных на церковнославянском языке, имеются отдельные древнерусские элементы. Это объясняется тем, что договоры переводились русскими; следовательно, в Киевской Руси первой половины X в. были русские люди, владевшие греческим языком и умевшие переводить с греческого на церковнославянский. Это свидетельствует об относительно высоком уровне развития культуры в первой половине X в. Правда, некоторые лингвисты предполагали, что переводы договоров на церковнославянский язык были сделаны болгарскими переводчиками. Но для такого предположения нет никаких оснований.
177. Известно, что скандинавский по происхождению элемент среди киевской знати и киевских купцов первой половины X в. был довольно сильным. Так, например, имена всех послов, подписавших договор 911 г. от имени князя Олега (Карлъ, Ингелдъ, Фарлофъ, Руалдъ и др.), не славянские, большинство из них явно скандинавские. Между тем перевод договора 911 г. сделан на церковнославянский язык. Что это значит? Это значит, что языком великокняжеской канцелярии Олега был церковнославянский язык. Это значит, с другой стороны, что несмотря на скандинавское происхождение некоторой части киевской знати, Киевская Русь выступает в начале X в. даже в своей правящей верхушке как славянское государство. Скандинавы, приспособляясь к существующему в Киеве положению вещей, принуждены пользоваться
