невозможный ветер Финского залива и высокая влажность комната мало чем отличается от рас-
кольниковской старая советская кушетка и окно смотри в окно и не думай
если бы Раскольников спал на советской кушетке он бы полюбил эту жизнь во всех ее проявлениях
всех старушек и высшую математику и пространство и вообще никогда ни о чем бы потом не думал
клопы живут в зеркале пьют кровь не отражаются чтобы не сойти с ума от тишины нужно де-
кламировать Бродского там говорят есть ответы на все вопросы даже на те вопросы которые для
нас не существуют но если ты начнешь думать и сам наткнешься на них
если ты начнешь думать ты станешь как Раскольников будешь покупать в лавках какие-то странные
товары с подозрением смотреть на соседей слышать разные голоса почти полюбишь Бродского
потому что человеку нужно куда-то идти так нельзя чтобы некуда было идти бедные люди лишние
люди просто люди
теперь понятно что все люди лишние людей слишком много у кого-то под пальто топор у кого-то
мелочь украденная в супермаркете все люди разные все люди лишние всем некуда идти кроме
этого знаменитого подъезда
где на стенах вопросы «Родя, зачем ты так?», «А сколько старух еще осталось?», «Мы с то-
бой forever», «Родька — чемпион» и что обычно пишут в таких случаях ничего не случается
60
здесь просто так
просто так тебя не простят не расскажут сказку на ночь идет бычок качается вздыхает на ходу
просто так никто никого не убьет никто никого не полюбит всемирная любовь и сталь Путилов-
ского завода
61
от койки в Чердыни стокгольмской любви к тонким иголкам разбитым окнам
и тьма не объяла его под дверью полоска детское время
живи здесь как хочешь нарисуй дерево скажи это дерево это человек
смотрит внутрь воздушного шара за это ведь еще милуют здесь дают фунт гвоздей
из которых люди пекут несколько коробов красная земля полна тобой
на руки не берет чтобы не привыкал плакать не задерживал движение но у нас ведь еще
за это дарят собольим глазом белым свинцом сахарной костью пролетарской кровью
детским лепетом чаем не выпитым на каждой станции за что когда можно молчать
и море не расступится и двери не закроются некогда живьем на этой витрине
били в дешевые барабаны забрали как есть палочки для битья врожденное чувство ритма
но Четвертый Рим ближе окопы акаций заверения в четной дружбе хитин в коробочке
из которой некуда было убежать божья коровка отвлекает внимание
но Четвертый Рим на твоей площадке письма в никуда маркером едва зажившая кожа
