Юность Барона. [3 книги] | страница 43

— У нас в прошлом месяце, на Сортировке, с горки пустой вагон сорвался и покатился прямиком навстречу электричке. В последний момент каким-то чудом переключилась стрелка, и вагон ударился в стоящую на запасном пути цистерну с бензином.

— Бабахнуло? — ахнул Юрка.

— Нет. Выдержала удар цистерна. Так что — дважды повезло.

— А чего тогда неприятности? Радоваться надо.

— Вот и мы поначалу радовались, — согласился Всеволод. — Но потом проверки, следствие… Стрелочника-то обязательно сыскать должны.

— Какого стрелочника? Дядю Федю?

— Почему дядю?.. Ах, вот ты о чем! Нет, дядя Федя — он на станции Лигово служит. В данном случае "стрелочник" — фигуральное выражение: человек, пускай и случайный, на которого можно все свалить. А в идеале таковых должно быть несколько. Группа. Устойчивая группа с предварительным умыслом.

— С умыслом — это как? — не понял сын. — И как это случайный? Совсем-совсем любой? Даже ты?

— Не волнуйся, все-таки не настолько случайный… Юрий, а тебе в шлеме не жарко весь день ходить?

— Не-а. Пап, я вот раньше хотел, когда вырасту, как ты, на железной дороге работать. Но теперь думаю: может, мне лучше танкистом стать? Как Крючков в "Трактористах"?

— Даже не знаю, что тебе и ответить. Во-первых, к тому времени много воды утечет. А во-вторых… неважно, какую профессию выберешь. Главное — человеком стать.

— Я ведь и так уже человек? Ноги, руки, голова? Всё как у всех.

— Ноги, руки. По твоему определению получается, что, раз я без руки, так теперь уже и не вполне человек? Так, что ли?

— Я не то хотел сказать, — запротестовал Юрка. — Просто…

— В том-то и дело, сын. В этой жизни на самом деле всё очень даже не просто.

— Пап!

— Аюшки?

— Помнишь, когда вы с дедом Гилем, с дядей Володей и еще с Самариным на кухне курили, я за конфетами для девчонок заходил?

— Честно говоря, не помню. Допустим. И что?

— Я слышал, как вы про войну говорили. Что она скоро начнется.

— Хм… Но, согласись, подслушивать чужие взрослые разговоры — это не комильфо?

— Случайно получилось. Честное слово.

— Верю. А к чему ты вспомнил?

— Просто жаль, что не успею. Получается, пока подрасту, она уже кончится, война-то. Обидно.

— Ах, вот ты о чем! Не переживай, Юрка. Уж чего-чего, а эдакого барахла на много поколений вперед хватит.

— Ты так думаешь?

— Убежден, — подтвердил Алексеев-старший. И, помрачнев лицом, добавил: — И это как раз тот редкий случай, когда мне бы очень хотелось оказаться неправым.

— Ага, неправым! Сам-то небось повоевать успел. Еще и добровольцем. А ведь тогда совсем другая война была.