Юность Барона. [3 книги] | страница 16

Те немногие оставшиеся, что знали Всеволода в юности, в ту пору, когда он был студентом — первым на курсе, умницей, весельчаком, балагуром и любимчиком профессора Кашубского, — неизменно отмечали полную противоположность Севки тогдашнего Алексееву нынешнему Таковая смена внутренних полюсов произошла в нем осенью 1914 года, когда девятнадцатилетний Всеволод, несмотря на имевшуюся бронь, добровольцем ушел на фронт. С которого вернулся в самом начале революционного 1917-го с двумя Георгиями на груди, ставшими ничтожной компенсацией за оставленную на полях сражений левую руку.

Происходивший из сословия разночинно-технической интеллигенции Алексеев октябрьские события ни сердцем, ни разумом не принял. Но и не пошел против них. Двигаясь в одном раз и навсегда установленном для себя направлении, сверяя свой путь исключительно с такими понятиями, как Долг и Убеждение, за минувшие с той поры двадцать с хвостиком лет советской власти Всеволод постепенно лишь привыкал к ней. Вплоть до того, что с определенного момента готов был признавать и некоторые ее, новой власти, достоинства.

И все же ключевое слово в данном случае — «некоторые». Хотя о таковом персональном отношении Алексеева к происходящему, по понятным причинам, не знал никто. А если и догадывались, то лишь самые близкие и проверенные люди. Такие, к примеру, как Степан Казимирович. У того, несмотря на многолетнюю профессиональную близость к сильным мира сего, имелись свои вопросы и претензии к нынешней генеральной линии партии. Часть из них, поддавшись неясного происхождения порыву, Гиль опрометчиво зафиксировал на бумаге. О чем вскорости ему придется очень горько и очень не единожды пожалеть…

— …То есть вы прямиком из Мурманска в Ленинград приехали? — уточнила Ядвига Станиславовна, в очередной раз с неудовольствием перехватив взгляд Кудрявцева, направленный на ее дочь.

— Так точно. Переведен из Северного управления гражданского воздушного флота.

— Вы летчик, Володя? — мечтательно расцвела Елена.

— Увы. В свое время не прошел медкомиссию. Так что я всего лишь скромный авиационный чиновник.

— Между прочим, этот скромный чиновник переведен на вышестоящую должность. Так что, хотя еще не нарком, конечно, но уже и не механик с накидным ключом, факт.

— Ай, бросьте, Степан Казимирович. Куда мне до наркома?

— Ничего-ничего, — снисходительно встрял Самарин. — Не боги горшки поджигают.

— Евгений! «Об-"! А не "под-"!

— Чего? Я не понял, Ядвига Станиславовна?