— Мечтала, но почему бы с ним не переспать тебе?! Вдруг он и по мальчикам специализируется? А я постою в сторонке, утешу тебя потом.
— Перестань, — разозлился Андрей. — У него девочка уже две недели, Лолита Жарден, ей четырнадцать лет. Официально объявлена пропавшей без вести.
Андрей достал из кармана телефон и показал фотографию. Лиза не хотела смотреть, но против воли взглянула и замерла, увидев искреннее, улыбающееся лицо. По коже побежали мурашки.
— Это не мое дело.
— Тогда не отводи взгляд и повтори, глядя мне в глаза, что тебе плевать.
Лиза сглотнула и со вздохом, нехотя воззрилась на Андрея. Слова застряли в глотке, а может — еще глубже, в сердце, куда запало красивое имя: Лолита Жарден. Лизе ведь тоже было четырнадцать, когда пришла работать к Ромео, а через два года пришлось столкнуться с домогательствами. Вот только шустрая Лиса сбежала, а Лолите шанса сбежать не дали, похитили. И до шестнадцати она может не дожить.
— Мне все равно, — сипло прошептала, но в словах сквозила ложь, которую она ненавидела; на глазах выступили слезы от резкого перепада настроения.
Андрей оказался чутким. Он больше ничего не говорил, позволяя Лизе свыкнуться с мыслью, что она может стать частью плана по уничтожению Ромео Понти. Масштабность затеи постепенно осела в сознании. Паника улеглась, вернулось любопытство, и Лиза попросила рассказать подробнее о Лолите и Ромео.
— Если девочка у него, то ее, скорее всего, держат на вилле «Дольче Вита», здесь, под Парижем. Через три недели в Монте-Карло будет благотворительный бал-маскарад. До того к Понти не подобраться, у него слишком жесткий график. Но после бала он каждый год совершает одну и ту же рутину. Приглашает близких друзей на виллу. Туда нельзя проникнуть иначе. Ричард утверждает, что, если Ромео простит тебе былую грубость и заберет с собой, ты… — Голос Андрей осекся, стал более хриплым, и Лиза поняла, что именно от нее требуется, она ведь уже репетировала: обвинить проклятого Понти в насилии… И, зная Ромео, оно действительно случится. Причем нужно будет при этом улыбаться и притворяться любящей паинькой. Противно и больно даже думать об этом.
«Черт, плевать на Лолиту и этого мудака Ромео, каждый сам за себя», — разозлилась она. Но мысль казалась чужой и не прижилась в сознании на этот раз. Как бы Лиза ни пыталась выстроить вокруг себя забор с электричеством, Ромео Понти был и ее слабостью. Ублюдка хотелось явить свету, чтобы его наконец признали тем, кто он есть — преступником.
