.
Если этот факт действительно имел место, то, очевидно, уже в первой половине 1904 года Ленин сделал первый набросок критики махистского философского ревизионизма. К сожалению, эти ленинские тезисы до сих пор не разысканы (если, разумеется, они вообще существовали).
Обратим, однако, внимание на интересное хронологическое совпадение. В 1908 году Ленин писал Горькому о Богданове: «Лично познакомился я с ним в 1904 году, причем мы сразу презентовали друг другу: я – „Шаги“[68], он – одну свою тогдашнюю философскую работу. И я тотчас же (весной или в начале лета 1904 г.) писал ему из Женевы в Париж, что он меня своими писаниями сугубо разубеждает в правильности своих взглядов и сугубо убеждает в правильности взглядов Плеханова» (47, 141). Ленин ведет здесь речь, по-видимому, о первом выпуске богдановского «Эмпириомонизма». Упомянутое им письмо к Богданову неизвестно, но датировка его – май или июнь 1904 года[69] – позволяет предположить, что «одиннадцать страниц», которые Ленин якобы передал Валентинову примерно в то же время, каким-то образом отражают и ленинские впечатления от этой богдановской книги[70].
Что же касается «молчаливого» устранения философии, о котором говорится в письме Ленина Горькому, то эти слова означают соглашение об исключении философской полемики между большевиками на страницах партийных изданий. Вот как писал об этом В.Д. Бонч-Бруевич в своих «Женевских воспоминаниях»: «Владимир Ильич, привлекая Богданова, определенно всем нам говорил, что мы должны твердо помнить, что с философией Богданова мы не согласны, что надо воздерживаться не только вступать в споры, но даже говорить с Александром Александровичем на эти темы, о чем ему так и сказать наперед, чтобы не могла возникнуть полемика на этой почве, когда вся энергия должна была быть направлена на внутрипартийные вопросы и на постоянно возникавшие все новые и новые вопросы революционной борьбы… Когда вопрос об А.А. Богданове впервые обсуждался в нашей женевской большевистской группе, стоявшей в центре всего тогдашнего нашего движения за границей, было решено, по предложению Владимира Ильича, ни его, Богданова, ни других, более или менее с ним солидарных в философских вопросах, товарищей отнюдь не отталкивать, так как во всех остальных вопросах в то время они шли совершенно в ногу с большевистской фракцией социал-демократической партии, но философских споров с ними не затевать»[71]. И далее: «Мне было поручено заявить А.А. Богданову напрямки… что наша фракция не приемлет его философских воззрений, но что мы с ним охотно будем работать и принимаем его в свою среду, раз он согласен с нашей большевистской точкой зрения по вопросам съездовской полемики, но – „минус его философия“. По философским вопросам мы условились, что он никаких споров поднимать не будет, а равно и выступать на собраниях с изложением своей философской системы, или участвовать в устной, или в печатной полемике, по этим вопросам, тем более в партийной прессе, и что для этих философских вопросов страницы нашей партийной печати будут совершенно закрыты. А.А. Богданов вполне принял эту нашу точку зрения и выполнил в то время все взятые на себя обязательства пунктуально честно, никогда не поднимая разговоров об эмпириокритицизме даже в частных беседах между нами»
