В старших классах многие девчонки обзавелись прыщавыми кавалерами и таскались по дискотекам, а юная Маша сидела дома и читала далеко не любовную прозу — готовилась поступать в университет. Когда же стала студенткой, то дни напролёт просиживала в библиотеке, штудируя толстые и бесконечные скучные монографии, при этом звёзд с неба не хватала и слыла среди преподавателей трудолюбивой посредственностью. У большинства однокурсниц всё получалось с полпинка — времени хватало и на развлечения, и на учёбу, но наша героиня теряла зрение над нечитабельными фолиантами и чувствовала, что настоящая жизнь обходит её по дальней кривой. Временами было, конечно, жутко обидно, когда накануне просидев в библиотеке до самого закрытия, на экзамене Маша получала не очень твёрдое «хор», а какая-нибудь Аня Михайлова, явившаяся на испытание прямиком из ночного клуба и пролиставшая на подоконнике Машины же конспекты, выходила из аудитории с отметкой «отл» в облитой коктейлем зачётке. Но чёрной зависти не возникало и тогда. Поэтому девки хоть и посмеивались в кулачок над своей зубрилкой-однокурсницей, относились к ней по-человечески и старались от нечего делать не обижать.
Так вышло, что до окончания университета у Марии не случилось ни одного любовного приключения. И Терпилов, бывший старшим совладельцем фирмы, в которую через пару недель после выпускного вечера пришла по объявлению наша Маша, сразу положил свой масляный глаз на нецелованую дурочку. Он был старше вчерашней студентки лет на пятнадцать и, начиная бизнес в теперь уже давние времена «джинсовых» кооперативов, научился неплохо разбираться в людях. Вадим ещё на собеседовании понял, что из Маши с её трудолюбием, усердием и удивительным природным обаянием (да, да, он и его разглядел!) выйдет не только прекрасный референт, но и жена получится, о которой другие могли бы только мечтать.
До встречи с Терпиловым Маша всегда себя считала некрасивой. Слишком маленькая, слишком худенькая, вся какая-то не яркая, да ещё и в дешёвых очках, купленных взамен разбившимся в подземном переходе. Честно говоря, она если и думала о замужестве, то как о категории отвлечённой и сомнительно перспективной.
Терпилов же, решив приударить за Машей, изменил её внешность и самооценку до неузнаваемости, действуя при этом профессионально, тонко и тактично, хоть и классически-банально. То он как бы невзначай проливал ей на костюм чернила для картриджа, и, рассыпавшись в извинениях за собственную неуклюжесть, вёз в Гостинку или Пассаж и выбирал такую пару взамен испорченной (но — по его же словам — не более), что Маша, стоя в примерочной и глядя в зеркало не то что себя не узнавала, а неожиданно и, наверное, впервые в жизни, начинала себе же нравиться. А то, празднуя в офисе день рождения фирмы, Вадим, открывая шампанское, «совершенно случайно» выплёскивал новенькой секретарше на голову добрых полбутылки липкой шипучки, чем портил с таким старанием наведённый начес. Можно, впрочем, и не говорить о том, что случилось дальше, но, выйдя из салона одного из самых модных тогда стилистов, Маша ощущала себя если не королевой, то, без всякого сомнения, маркизой ангелов…
