«Шабалина старшая» (так Костяныч звал теперь свою Таньку, или меня соответственно — «младшая») удивительно, но не на миг не унывала — нет-нет, да и пыталась свести меня то с тем, то с другим молодым человеком. Все они были хорошими ребятами (и добрыми, и красивыми, и прочее, и прочее), однако, я всегда жала на тормоз — и пролетали все они мимо меня, словно электрички. Не готова я. Еще не готова… к таким переменам, и таким решениям.
Таня не злилась на сие мое поведение — с замиранием сердца, с видом мудрого учителя, она лишь томно вздыхала, а затем с новой силой и задором бралась за очередную попытку втолкнуть в меня жизнь.
* * *
— Ну же, Ингуся, Гусечка, прошу, соглашайся… Это будет клёво! Та-а-ам столько ребят, что не пожалеешь! Но и в обиду не дам! Если что — Костяныч за нас двоих им наваляет! Прошу, милая! Я этого так ждала! Еле маму упросила! Поехали!
Несмело пожимаю плечами.
— И что я с собой возьму?
— Я всё организую, родная! — едва ли не завизжала от радости Танька. — В палатке ночевать будешь со мной. У Кости отожмем оба спальника. А он сам найдет, где примоститься.
— Не думаю, что твой Парфенов будет рад этой затее…
— Да он сам и предложил этот расклад! Ну, е-мае! Гусю-сюшечка, — крепко сжимая меня за плечи, ласково шептала на ухо. — Это всего на несколько дней. Песни у костра под гитарой, звезды, море… Ну…
— Комары и туалет на улице, — сквозь смех продолжаю ее речь.
Рассмеялась и сестра.
Резко отпускает меня, шаг в сторону.
— Ну-у-у, началось! От комаров — спрей! А туалет — не кусты, все-таки! Там теперь едва ли не на каждом шагу — биотуалет! Ну? Едем?
Закачала я в негодовании головой, чувствуя, что не имею права голоса, не имею права на сопротивление…
— Только не вздумай меня наедине с ними оставлять!
— О-о-о! — дико завизжала «Ш. старшая» и запрыгала, захлопала в ладони. — Да! Да! Да! Ни за что на свете!!!
* * *
И тем не менее, в автобусе (заказном) Таня сидела с Костей, а я в одиночестве плюхнулась на пустые кресла, ближе к окну.
Но не прошло и пары минут, как какой-то назойливый, просто никак не затыкающийся, экземпляр завалился рядом.
— Ты не против?
Но ответ даже не ждал — не нужен он ему. Это была, явно, констатация факта.
Я лишь невольно скривилась, поправила наушники в ушах и отвернулась к окну.
Доля секунды тишины и покоя — и сие болтливое «радио» снова начало свое вещание, при этом активно жестикулируя и отдергивая меня, взывая к вниманию.
Поддаюсь. Выключаю звук — и уставилась на него в негодовании.
