— Как это? — не понял Мигель.
— У Камоэша в этой книге есть обо всем: о нас, нашей стране, вообще о жизни. Это философский труд, заставляющий понять жизненные ценности, какими мы должны быть и какой должна быть наша страна. Мы восхищаемся великими философами, писателями и поэтами, а наш Камоэш был не менее велик. Поэт, драматург и философ, он знал несколько иностранных языков, блестяще ориентировался в мировой истории и географии. Его поэма — это энциклопедия. Но он был еще и отважным военным, участвовал в сражениях. В одном из них потерял правый глаз. Его называют португальским Гомером. А я считаю даже, что он поистине Аристотель Португалии. А его поэма — это хороший учебник жизни не только для простых людей, но и для руководителей страны.
И открыл это мне Хулио де Кастильо.
Мигель задумался, так ничего и не ответив Жозе Карлушу, но его слова глубоко запали в душу. Уже учась в университете, он прочитал практически все, что было о великом поэте, а его «Лузиады» из библиотеки матери выучил наизусть. Изучая в университете философию, он прочитал книгу Фридриха Ницше «Так говорил Заратустра». После этого он внимательно пересмотрел «Лузиады» и, буквально исследуя их, пришел к поразительному выводу. Оценивая события в стране или в мире, он неожиданно для себя находил ответ или оценку происходящего в великой поэме. И тогда, обсуждая что-либо с этих позиций, он начинал добавлять: «Так говорил Камоэш». С тех пор это стало для него правилом. Даже университетские друзья после жарких споров о жизненных проблемах полушутя спрашивали у него: «А как там у старины Камоэша?»
***
Его желание пойти после школы учиться на юридический факультет возникло спонтанно. До той поры он всей душой рвался в мореплаватели. Но событие, которое произошло с другом его деда, бывшим капитаном, тогда уже пенсионером, сеньором Рамиру, изменило все его планы. Мигель пришел в тот день со школы рано, к обеду. Заболел учитель математики, и их отпустили домой. Был солнечный майский день, и настроение было прекрасное. Впереди выбор пути, выбор профессии. От планов кружилась голова, и хотелось уже действовать. Но дома он столкнулся с противоположным. В комнате, вместе с дедом и его матерью, сидел сеньор Рамиру с забинтованной головой. Он впервые не узнал его сразу. Казалось, бывалый, даже лихой старый моряк внезапно сильно сдал. Опущенная голова и выделяющиеся худые плечи подчеркивали его жалкое, беззащитное состояние. Сеньор Рамиру сидел и тихо плакал.
