Лев Ильич затушил в пепельнице сигарету, встал и ссутулившись вышел из комнаты. "Сколько еще раз я эдак буду отсюда выходить?" - подумалось ему.
Надя уже, видно, спала, дверь была закрыта, он свернул на кухню, пододвинул табуретку и сел у окна. Перед глазами стоял Федя в своей курточке, насупленный, усатый Костя, Кирилл Сергеич - там, в своей комнате с попугаем, надо ж, и не рассмотрел толком диковинную птицу, и тот - давний Кирюша у Федора Иваныча с книжкой в уголке - в комнатке с крестами, заглядывавшими в окошко... "Думаете ли вы, что Я пришел дать мир земле? - залетели ему в голову слова, которые он знал, читал, а никогда ведь и не вспоминал. - Нет, говорю вам, но разделение, ибо отныне пятеро в одном доме станут разделяться: трое против двух, и двое против трех, отец будет против сына, и сын против отца, мать против дочери, и дочь против матери, свекровь против невестки своей, и невестка против свекрови своей..."
- Разделение, - бормотал Лев Ильич, - разделение. Не мир, но разделение...
Он поднялся, распахнул форточку - душно ему было - невмоготу.
Стукнула входная дверь, видно, уходили.
Люба вошла на кухню - он угадал по шагам, не обернулся.
- Что с тобой, Лева? - тихо спросила она. - Ты был всегда такой мягкий, добрый. Хорошие ребята, твои друзья, обычный разговор, славный... Что с тобой? Совсем один останешься?
- Все, - скзал он, оборачиваясь и глядя ей в глаза. - Все, не могу я так больше. Не хочу.
Она двинула табуретку к столу, села и тоже посмотрела на него.
"Как она все-таки постарела! - с внезапно пронзившей его жалостью подумал Лев Ильич. - Неужели это уже не восстановить? А если все сначала, по-другому, иначе?.." Нет, поздно уже, да и не было у него на это сил. "Сил, или полегче чтоб захотелось?.. А вы попробуйте так-то, - обозлился он, вспомнив их комнату-кабинет и всех, кто только что сидел там, - попробуйте, коли легче!.."
- Тебе скверно, Лева? - все вглядывалась в него Люба. - Может, ты из-за Вани ревнуешь?.. Так то давно прошло, а теперь и нет ничего.
Вот оно, подумал Лев Ильич, сейчас начнется объяснение на полночи, только б не втянуться.
- Может, у тебя есть кто? - спросила она, не дождавшись ответа.
- Нет, - сказал Лев Ильич, - я не ревную. И нет никого. Сгорело у меня все. Все, что было, сгорело. А может я устал - я сам не знаю. Только так вот жить, - он махнул рукой туда, где была комната-кабинет, - больше не могу. А может, и это не так. Но вот теперь - не могу... Я и тебе не помощник, только мешаю... Я завтра уеду, в командировку, - сказал он неожиданно для себя. Может надолго. Не знаю еще. Я прямо сейчас и пойду - поезд утром, рано, чтоб не проспать. Посижу на вокзале...
