- Как из кошки? - испугался Лев Ильич.
Коля Лепендин первый раз повернулся и взглянул на него.
- Элементарно, путем направленного изменения наследственности.
- И это... теоретически возможно? - спросил Лев Ильич.
- Завтра, - сказал Коля. - Не сегодня, а завтра, если б здесь все было как там, - он ткнул пальцем себе за спину. - Из кошки, а не из этого быдла, эту вонючую природу я б и исправлять не стал, пусть для музея уродств сохранится, - он замолчал так же неожиданно и резко.
И все замолчали.
У Льва Ильича пошли зеленые круги перед глазами - тут он и не знал, что можно возразить: "Кто ж такая Верочка?"
- Значит, весь твой конфликт, - тихо начал он, обращаясь к Феликсу, молчать он тоже не мог, - вся борьба, будем серьезно говорить, пафос, страсть, гнев, нравственная платформа, на которой ты стоишь, с которой произносишь свои речи, они все в том, чтоб у них забрать - и себе? Я не пойму, ты ж мечешь свои громы и молнии против тех, кто, пользуясь, скажем, ситуацией, низким уровнем, невежеством - обращает свою лживую демагогию в деньги, так? А сам хотел бы получать те же деньги, но за обличение их в этой мерзости? А чем тогда ты от них отличаешься?
- Что я, бесплатно должен работать? А сколько я б написал, когда б жил в том особняке, за тем столом?
- В каком особняке? - похолодел Лев Ильич.
- У Рябушинского, про который упоминали, в доме-музее пролетарского писателя... Ладно, ладно - шутка, а то сейчас, вижу, ухватишься...
- Да нельзя не ухватиться, - сказал Вадик Козицкий, - если наш уважаемый друг полагает, что Мандельштаму лагерь пошел на пользу, он до того договорился, что стыдно и в дом к нему будет ходить. Ты тут Феликса на словах ловишь, а уж сам в тот особняк не метишь ли? Спасибо за комплимент, но мне мои легкомысленные, как ты выразился, фельетоны пока что одни неприятности принесли - вон книгу гробанули в издательстве. Да и Феликса теперь, в наше благословенное время, которое способствует расцвету таланта - правильно я тебя понял! - и вовсе не печатают. По отношению властей предержащих к тому, что мы делаем, и можно определить истинную цену нашему творчеству, и у кого какие цели, заодно выяснить. Смотри, дорогой Лев Ильич, на опасную ты встал дорожку!..
- Да тут так все ясно, - сказал Митя, - что по мне и весь этот диспут лишний. Не зря еще блаженной памяти вождь и учитель восстанавливал церкви.
- А при чем тут церкви? - спросил Феликс.
- Пусть вам товарищ сам доложит, какой он избрал путь - самый короткий, между прочим, для необходимого контакта с этими, которые предержащие.
