В тушинском стане веселье, играет музыка, бьют в бубны и литавры. Гетман Лисовский привёл к царю Димитрию немалое воинство. А недавно пришёл Ян Хмелевский и на подходе Ян Пётр Сапега.
Самозванец устроил во дворце для вельможных панов пышный приём. В хмельном угаре гудели хоромы. Паны пили вино, делались шумными, задиристыми.
Князь Роман крутил усы, похвалялся:
— Панове, из Москвы один боярин писал мне: царь Василий требует от круля нашего царика головой ему выдать. Я тем посланием зад вытер. Когда мы, Панове, Москву возьмём, то не станем ждать милости от царика.
Паны, слушавшие Ружинского, захохотали. Матвей Верёвкин покосился. Догадался: гетман плетёт обидное. Ни слова не сказав, удалился в боковые покои.
А во дворце продолжали бражничать, куражились. Высокий худой пан выскочил вперёд, поднял кулявку[14]:
— За круля нашего!
— К чёрту круля! — перебили его. — За Речь Посполитую!
— За Речь Посполитую! — подхватили вельможные паны. — Куда подевался царик Димитрий? Он не желает пить за Речь Посполитую?
— К чёрту царика! Пускай он сдохнет, только отдаст наши злотые, и мы возвратимся к нашим пани и паненкам!
— О Мать Божья, где ещё есть такие красавицы, как у нас, Панове?
— У царика Димитрия губа не дура: взял в жёны паненку Марину, дочь сандомирского воеводы Юрия.
— Отчего, Панове, наш царик не вызволит свою жену? Её царь Василий в Ярославле держит.
— Она ему жена, как мой кобель муж суке пана Адама Вишневецкого, — под глумливый хохот вставил Ружинский.
Ян Хмелевский нахмурился, а Лисовский возмутился:
— Панове, негоже насмехаться над тем, кому служим, из чьих рук едим. Вы к царю Димитрию пристали по воле.
Если нет ему веры, покиньте его.
Хмелевский одобрительно кивнул. Ружинский промолчал: не время ссориться с бешеным шляхтичем, осуждённым крулем на изгнание из Речи Посполитой за рокош Зебржидовского...
Разбрелись паны, затих дворец. Атаман Заруцкий расставил караулы из казаков, остался во дворце: мало ли чего взбредёт в голову хмельным шляхтичам.
Нигде не имел Иван Мартынович Заруцкий пристанища: ни в Речи Посполитой, ни в Москве. Искал удачи с Болотниковым, да сбежал. Теперь у атамана решение твёрдое: царя Димитрия не покинет, авось с ним в Москву вступит.
Детство своё Заруцкий помнит смутно, и лицо матери видится как в тумане. Домик у Вислы-реки, ранняя смерть родителей, безрадостная жизнь у дядьки в Тарнополе. Старый пан Заруцкий не слишком жаловал племянника, а в один из набегов орды угнали Ивана в плен. Бежал, попал на Дон, к казакам. Походы за Перекоп, дикие степи, богатая добыча. Карманы, отягощённые злотыми, разгульное веселье в шинках...
