Только теперь понял Ляпунов опасность, в какой оказалось дворянское ополчение. Он крикнул играть отход. Запели трубы, и покатились преследуемые ватажниками дворянские дружины к Арзамасу.
В Арзамасе рязанцы передохнули. Городской воевода князь Иван Андреевич Хованский, высокий, сухой, кожа да кости, позвал Ляпуновых на обед. Хованский — князь, а Ляпуновы — дворяне, однако государем обласканы, а Прокопий даже произведён в думные дворяне.
За столом разговор шёл о самозванце, разбоях холопских. У князя голосок бабий, писклявый:
— Сладу нет с ворами, холопы от земли бегут, скоро боярина кормить некому будет, хоть сам за соху берись.
Захар кивнул, а Прокопий вспомнил, как подавал жалобу в Поместный приказ на боярское бесчинство: с его деревенек крестьян свезли. Заметил недовольно:
— Оно так, да из бояр тоже кое-кто своевольствует. С чужих деревенек силком холопов свозят, с семьями угоняют, пустошат дворянские поместья. Ну даст бог, тому теперь не быть, есть Уложение царское.
Хованский поднял глаза к высокому, затянутому слюдой оконцу. Оно играло яркими блестками. В хоромы донеслась перекличка караульных стрельцов. Они подавали голоса с башен бревенчатых крепостных стен.
— Воры вокруг Арзамаса шастают, — плаксиво затянул Хованский, — ко всему самозванец разгулялся, а у меня сотня стрельцов да можжирка — и вся сила. А стрельцам аль есть вера? Чай, в головах царя Димитрия держат. Покуда в огородах копаются и со стрельчихами милуются — рыла рылами, а как за бердыши возьмутся — истое зверьё. Полковой сотник и тот волком глядит, особливо когда государево жалованье опаздывает.
— Земля в разоре, казна пуста, — согласился Захар Ляпунов. — Пора смутная. Когда конец всему наступит?
Хованский безнадёжно махнул рукой:
— Не вижу исхода.
И снова Захар сказал:
— Хоть мы, Ляпуновы, государем и обласканы, однако...
Прокопий резко прервал брата:
— Довольно пустословия, спасибо, князь, за хлеб-соль.
Ляпуновы откланялись. Дорогой Прокопий заметил:
— Попридержи язык, Захар. Ну как донесёт князь?
В Арзамасе Ляпуновых настиг московский дьяк с государевым письмом. Шуйский велел рязанским и арзамасским дворянам с воеводой Хованским идти на воров к Пронску и там перекрыть дорогу на Михайлов гетману Лисовскому.
Остыв от боя, атаманы ватаг решили идти к царю Димитрию: он-де волю и землю холопам даст. Но Артамошка отказался: он ласку царскую на своей шкуре испытал. Виделся с ним в Речи Посполитой два лета назад, в войске его послужил, а когда поперечил пану Дворжецкому и помешал разбойничать на московской земле, царь Димитрий велел высечь Акинфиева батогами.
