Радостное ощущеніе силы и здоровья переполнило все его тѣло, крѣпкое и стройное, — какъ будто состоящее только изъ костей и мышцъ…
Фриде вспомнилъ, что сегодня въ двѣнадцать часовъ ночи исполняется ровно тысячелѣтіе человѣческаго безсмертія… Тысяча лѣтъ!.. И невольно мысль его стала подводить итоги пережитаго…
Въ сосѣдней комиатѣ — библіотека собственныхъ сочиненій Фриде, — около четырехъ тысячъ томовъ книгъ, написанныхъ имъ. Здѣсь же и его дневникъ, прерванный на восемьсотъ пятидесятомъ году жизни, шестьдесятъ огромныхъ фоліантовъ, написанныхъ упрощеннымъ силлабическимъ способомъ, напоминающимъ древнюю стенографію.
Далѣе — за кабинетомъ — художественное ателье, — рядомъ — скульптурная мастерская, — еще далѣе — залъ въ стилѣ варіэноктюрнъ, смѣнившемъ декантскій, — здѣсь Фриде писалъ стихи, — и, наконецъ, симфоническій залъ съ клавишными и струнными инструментами, на которыхъ играли путемъ всевозможныхъ механическихъ приспособленій, достигая тѣмъ необычайной полноты и мощи звука. Вверху надъ домомъ была устроена физико-химическая лабораторія.
Геніальность Фриде была разностороння и напоминала геніальность одного изъ его предковъ по матери — Бекона, оказавшагося не только великимъ ученымъ, но и драматургомъ, произведенія котораго долгое время приписывались Шекспиру. Въ теченіе тысячелѣтія Фриде оказалъ успѣхи почти во всѣхъ отрасляхъ науки и искусства.
Отъ химіи, — гдѣ — какъ ему показалось — онъ исчерпалъ всѣ силы и возможности своего ума, Фриде перешелъ къ занятіямъ скульптурой. Въ теченіе восьмидесяти лѣтъ онъ былъ не менѣе великимъ скульпторомъ, давшимъ міру много прекрасныхъ вещей. Отъ скульптуры онъ обратился къ литературѣ: за сто лѣтъ написалъ двѣсти драмъ и до пятнадцати тысячъ поэмъ и сонетовъ. Потомъ почувствовалъ влеченіе къ живописи. Художникомъ онъ оказался зауряднымъ. Впрочемъ, техникой искусства онъ овладѣлъ въ совершенствѣ, и, — когда справлялъ пятидесятилѣтній юбилей, — критики въ одинъ голосъ пророчили ему блестящую будущность. Въ качествѣ человѣка, подающаго надежды, онъ проработалъ еще около пятидесяти лѣтъ и занялся музыкой: сочинилъ нѣсколько оперъ, имѣвшихъ нѣкоторый успѣхъ. Такъ, въ разное время Фриде переходилъ къ астрономіи, механикѣ, исторіи и, наконецъ, философіи. Послѣ того онъ уже не зналъ, что дѣлать… Все, чѣмъ жила современная культура, его блестящій умъ впиталъ, — какъ губка, — и онъ опять вернулся къ химіи.
Занимаясь лабораторными опытами, онъ разрѣшилъ послѣднюю и единственную проблему, надъ которой долго билось человѣчество еще со временъ Гельмгольца, — вопросъ о самопроизвольномъ зарожденіи организмовъ и одухотвореніи мертвой матеріи. Болѣе никакихъ проблемъ не оставалось.
