Роуни пытался еще спорить, но мама не обращала на его слова внимания. Взглянув на отца, она сказала:
— Нэд, у нас в доме есть свободная комната, почему мистер Роуни спит в амбаре?
— И правда…
— Комната очень маленькая, — обратилась она к Роуну, — и матрас там довольно жесткий. Но все же это лучше, чем спать в амбаре. После ужина Тим покажет вам комнату.
Роун молча смотрел на нее и не двигался с места. За стол он сел, только когда мама поставила перед нами разогретый в печи мясной рулет.
После ужина я проводил Роуна в его комнату, и правда очень маленькую. В ней не было ничего, кроме письменного стола и кровати. Он вошел и тронул матрас, потом сел на него.
— Жесткий, да? — спросил я.
— Нет. — ответил он. — Мягкий, как гагачий пух.
Через две недели мама получила деньги за сбор винограда В субботу утром мы погрузились в пикап и поехали в город. Мама купила нам школьную форму, пальто и теплые боты. Отец остался работать на ферме, поэтому машину вел Роун. Сезон сбора винограда закончился, но ни Роуна, ни отца пока не уволили. По пять дней в неделю они работали, складируя ящики из–под винограда, которые надо было вернуть фермерам.
Наши обновки здорово ударили по маминому карману, а школьный налог и проценты банку пробили дыру в семейном бюджете. Несмотря на все наши труды, мы остались почти такими же бедными, как и были.
Раз в месяц мама стригла меня и отца, а потом подравнивала волосы Джули. Работа на виноградниках выбила маму из режима, и волосы у нас с отцом свисали уже за воротник. Я ничуть не удивился, когда после воскресного обеда помыв вместе с Джули посуду, мама объявила, что пора постричь двух лохматых медведей.
Она поставила стул в центре кухни, взяла ножницы и машинку для стрижки.
— Ты первый, Нэд.
Отец сел на стул, она набросила ему на плечи старую простыню, закрепила её булавкой и принялась за дело.
Когда–то она стригла нас ужасно, и ребята в школе смеялись надо мной. Потом они перестали смеяться, потому что со временем мама научилась стричь лучше профессионального парикмахера. Вот и сейчас после стрижки мой отец выглядел, как с рекламной картинки.
— Твоя очередь. Тим.
Она постригла меня, потом позвала Джули. Хоть я и считал сестру уродкой, её волосы всегда меня восхищали — такого же цвета, как у мамы, мягкие, чистый шелк. На этот раз они сильно отросли, так что маме пришлось укоротить их сантиметра на три.
Все это время Роун стоял в дверях кухни и смотрел, как мама нас стрижет. В его глазах, холодных, как зимнее небо, появился легкий голубой оттенок. Закончив с Джули, мама сказала:
