— Я прошу вас, оставить мой народ в покое! — словно зазубренную наизусть фразу я произношу снова, не желая слушать ни слова этого исчадия ада. — Я сделаю все для вас, стану служанкой, горничной, кем угодно! Но… оставьте тех людей в покое… Они не нападут, не причинят вам никакого вреда, их силы сломлены…
От неожиданности из моего горла срывается резкий крик, когда Клаус прижимает меня спиной к стене, схватив рукой за горло.
— А тебе известно, насколько быстро оборотни сколачивают новые стаи? — рычит он мне в лицо, становясь непробиваемо серьезным. — Да, несомненно, тебе это известно, не даром же вы со своей нянькой стремитесь связаться с ними.
— Я всего лишь хотела помочь им оправиться! — умоляюще я смотрю в его, ставшие янтарными, глаза. — Многие потеряли все, что имели… Не говоря уже о том, что остались без близких…
Клаус отпускает меня, отступая на шаг назад. Он снова раздражен, но все же я вижу, что он готов слушать. В какой-то момент, я даю себе слово не выйти из этой комнаты, пока не пробьюсь к его очерствевшей душе…
— Теряли ли вы когда-либо близких? — спрашиваю я, ловя его взгляд своим. — Знакомо ли вам чувство, когда теряешь все, что тебе дорого?
— Хочешь поговорить об этом? — Клаус снова усмехается, но как-то по другому, как-то по горькому. — Достаточно давно, в те времена, когда тебя еще и в планах господа не было, оборотни истязали вампиров, давя на них своим большинством, своей сплоченностью. Много веков прошло с того дня, когда они убили моих отца и мать. Мой брат Финн попал в ряды их пленных. Они пытали его несколько недель, прежде чем отрезать голову и насадить ее на штык копья своего вожака. Брат так и не выдал нас — своих братьев и сестру, дав нам фору бежать. Именно тогда мы поклялись друг другу поквитаться, смешать с землей кишки оборотней даже через тысячу лет! Спустя много лет, набравшись сил и став готовым, я проткнул того вожака тем же копьем, на котором когда-то красовалась голова истерзанного брата… А теперь ты говоришь о сострадании… О близких, которые терпят мои нападки! Да они заслужили все это! Все вы и каждый в отдельности заслужили, чтобы лично я проткнул вас клинком настолько глубоко, чтобы еще долгие века ни один оборотень не посмел поднять своих звериных глаз на вампира!
Я слушаю его, вжимаясь в стену сильнее, глотая слезы и прижимая ладонь к губам. Его слова ужасны, вся его жизнь наполнена ужасом, который он порождает теперь в других. Эта ужасная война навсегда завладела его душой, лишая возможности посмотреть на мир с другой стороны.
