Взявшись за дверную ручку, девушка бросила через плечо прощальный взгляд. Иероглиф по-прежнему блестел на стене, напоминая потеки крови. Для большинства китайцев он означал простое пожелание удачи в Новом году; олицетворял собой две руки, ставившие на жертвенник подношение — кувшин рисового вина.
Но для Су-линг, изображенный символ фу был воплощением силы; отводил беду и сулил защиту, где бы она его ни нарисовала. Сегодня ночью здесь не произойдет никакого ограбления; владелец этого магазинчика «Севен-Элевен» вне опасности.
Или же она просто дала волю своим фантазиям. Таким вот незатейливым образом Су-линг отдавала дань уважения своей покойной матери и ее древним поверьям. Это позволяло девушке сохранять с ней связь, и не забывать о далеком прошлом, которое мать и дочь делили меж собой, — о деревушках, примостившимися среди рисовых полей, и о благоухавших вишневым цветом зорях.
Она вознесла беззвучную молитву своей маме и забралась на заднее сиденье лимузина. Внутрь ворвался порыв морского бриза, прилетевший со стороны расположенного поблизости Хантингтон-Бич; в воздухе чувствовался привкус соли… и пробивавшийся сквозь него гнилостный душок. Девушку охватила дрожь.
Всего лишь рыба и водоросли, убеждала она себя.
Сидевший за рулем Чарльз кивнул ей. Слова им были не нужны. Водитель служил их семье дольше, чем Су-линг себя помнила.
Желая ненадолго уединиться, она подняла разделительное стекло и попыталась успокоиться. В окне напротив виднелось ее отражение. Длинные черные волосы, закрученные неустойчивым каскадом, удерживала от падения парочка изумрудных заколок. Глаза своим цветом и блеском состязались с украшениями в волосах.
Словно призрак матери.
За последние несколько лет Су-линг не могла не заметить, что медленно превращается в двойника своей матери — одно поколение сменяло другое. Боль одиночества и утраты грызла девушку изнутри.
Она вспомнила последнюю встречу с мамой перед тем, как ту забрала злокачественная лимфома. В палате пахло спиртом и хлоркой — не самое подходящее место для хрупкой женщины, верившей в лечебные свойства травяного чая, в целительную силу статуэток да символов и в стародавние поверия.
— Теперь это перешло к тебе, си лоу чай, дитя мое, — прошептала мама, пододвигая к ней больничный бланк. — Вот наследие нашей семьи. Оно передавалось от матери к дочери на протяжении тринадцати поколений. Ты — тринадцатая, и нынче идет тринадцатый год твоей жизни. Число силы.
