— Меня не интересуют девственницы. Для чего мне портить отношения с лучшим другом ради неопытной девчонки в моей постели? Попроси дурачка-соседа — он будет счастлив стать первооткрывателем.
Наверное, так себя чувствуют начинающие актрисы на кастинге, когда понимают, что прослушивание целиком и полностью провалилось: бледнеют и готовы с головой уйти под землю.
В последней отчаянной попытке произвести впечатление на искушенное жюри, я кладу дрожащие пальцы на пояс халата и, впившись ногтями в тугой узел, развязываю его. Полы тяжелой ткани повисают на плечах, обнажая часть груди и прикрытые кружевом бедра, от чего на коже моментально собираются мурашки. Прикрыв глаза, делаю несколько глубоких вдохов и снова смотрю на Кейна.
— Я хочу, чтобы это был именно ты.
Если он и впечатлен моей смелостью, то не подает вида: его лицо по-прежнему непроницаемо, глаза лениво прикрыты, а рука с зажженной сигаретой покоится на колене, натягивающем свободное трико.
Молчание между нами растягивается в невыносимые секунды, высасывая воздух из комнаты и из моих легких, поэтому я, мысленно признав поражение, прячу глаза в пол и задергиваю полы халата, готовясь уползти в свою комнату и не выходить оттуда не до конца своей девственной одинокой жизни.
— Оставь. — короткие шесть букв, произнесенные стальным приказным тоном, равносильны разряду электрического тока, подведенного к мозжечку. Руки безвольно опадают по сторонам, ноги слабеют, и все тело вытягивается струной, пока я наблюдаю как Кейн швыряет окурок за спину и, натягивая мышцы на груди и плечах, выпрямляется и направляется ко мне.
Остановившись на расстоянии немногим больше дистанции танца, на который Макс, а не он, пригласил меня несколько часов назад, оглядывает меня с высоты своего роста, словно видит впервые. Беззвучно втягиваю носом спасительные глотки кислорода, пропитывающиеся запахом сигаретного дыхания и терпкого тепла кожи и, заставив себя поднять глаза, слышу безапелляционный приказ:
— Сними эту тряпку.
глава 3
Не в силах разорвать наш гипнотический контакт, миную запоздалый стыд и по очереди выпутываю плечи из широких рукавов халата. Плотная ткань падает к моим ногам, и лишь после этого мрачное сияние темных глаз дает мне освобождение: спускается ниже, оставляя огненный след на шее и затихает на груди. Прикосновение взгляда к коже ощутимо также, как если бы Кейн дотронулся до меня рукой: тело покрывается новой волной мурашек и соски твердеют, вызывая нелогичное для поставленной цели желание прикрыться.
