, потому что мы совсем покинули детство, так бывает, что нами забывается и все, сделанное для нас в юности, потому что и сама юность никогда не приходит (нам) на память. Никто не считает того, что с ним было за прошедшее, но как бы за утраченное: до такой степени бывает нетверда память людей, стремящихся к будущему.
[1] В этом месте следует воздать должное Эпикуру, который постоянно жалуется на то, что мы неблагодарны в отношении к прошедшему, что мы блага, какие бы ни получили, не приводим (себе на память) и не поставляем в числе удовольствий, между тем как нет более прочного удовольствия, как то, которое уже не может быть отнято[72]. [2] Настоящие блага еще не все в безопасности: их может уничтожить какой-нибудь случай, – будущее же сомнительно и неизвестно, а что прошло, то отложено в безопасное место. Итак, каким образом может быть благодарным за благодеяние кто-либо такой, у кого вся жизнь пронеслась в созерцании (лишь) настоящего и будущего? Благодарным делает память, а всякий, кто слишком много уделяет надежде, очень мало дает памяти.
[1] Подобно тому, мой Либералий, как некоторые предметы, раз будучи восприняты, удерживаются (в памяти), а другие, чтоб их знать, недостаточно раз изучить, потому что знание о них пропадает, как скоро не продолжает поддерживаться, – я говорю о геометрии, астрономии и других науках, утонченность которых делает их усвоение скоропреходящим, – так и важность некоторых благодеяний не дозволяет им исчезать из памяти, а некоторые не менее важные (благодеяния), но весьма значительные по числу и различные по времени ускользают (от нашего воспоминания), потому что, как я сказал, мы не исследуем их тотчас же (вслед за получением) и не признаемся охотно в том, чем мы каждому обязаны. [2] Прислушайся к речам просителей! Нет никого, кто бы не говорил, что память (об оказанном ему благодеянии) будет жить в его душе вечно; нет никого, кто бы не признавал себя преданным и всепокорным, кто бы не искал более сильного слова для выражения своей благодарности, – если бы только было такое слово, – чтобы ее возвысить. Спустя немного времени те же самые люди стыдятся своих прежних слов как унизительных и мало достойных свободного человека; потом доходят до того, до чего, по моему мнению, может доходить только самый дурной и самый неблагодарный человек, – до забвения. Ибо кто предался забвению, тот до такой степени неблагодарен, что (в сравнении с ним) можно назвать благодарным того, кому приходит на мысль (оказанное ему) благодеяние.
