Хотя, все может быть куда проще: ведь я сказала ему, что я замужем. Я с самого начала не знала, что у них тут принято жить вместе неженатыми и даже для таких пар есть специальный раздел в своде законов для семьи и брака — то есть, сожительство признано обществом и является одним из его институтов. А мне тогда было неловко сказать, что я «сожительствую» с Игорем… Теперь уже поздно объяснять. Впрочем, и незачем: никаких видов на Джонатана у меня нет.
Позвонила я ему, потому что начала сходить с ума от острого чувства одиночества и неполноценности моей жизни.
— Хочешь, в кино сходим? — предложил Джонатан. — Если ты не занята.
— Давай, — обрадовалась я. Не сидеть же мне допоздна одной, поглядывая на телефон!
Джонатан тоже обрадовался и стал договариваться со мной о фильме и месте встречи.
Мы условились на полвосьмого. Было шесть. Я пошла краситься и одеваться.
* * *
Шерил позвонила, когда я закончила макияж.
— Олья, знаешь что? — и замолчала.
Я подождала и, поняв, что молчание затягивается, напомнила ей:
— Я тебя слушаю, Шерил…
— Мне кажется, что можно было бы предположить, что мы действительно близняшки, — тихо сказала мне она. (Не удивляйтесь этой витиеватой манере изъясняться. Как я вам уже говорила, высказать прямо и открыто свои чувства или мысли считается у этих людей почему-то неприличным)
— Почему? — опешила я. Не от предположения Шерил, а от самого факта, что она отважилась мне об этом сообщить.
— Потому что мне тебя страшно не хватает.
Я обалдела еще больше.
— Приезжай, — сказала ей я. — У тебя есть машина? Тогда записывай адрес.
* * *
Мне было ужасно неудобно перед Джонатаном. Я извиняющимся голосом, со всей посильной нежностью ворковала в телефон, что в другой раз уж непременно…
— Не беспокойся, — сказал он. — Желаю вам хорошо провести вечер.
Все-таки в умении не показывать свои чувства есть свои положительные стороны.
— Я вот подумал… — сказал вдруг Джонатан, когда я уже собиралась положить трубку. — Спроси-ка у нее, где она родилась. На всякий случай.
* * *
Я кинулась приводить свою квартирку в порядок. Опыт моей семейной жизни в Москве, устроенной Игорем на западный манер, мне очень пригодился. Я быстро придумала небольшой ужин, накрыла красиво на стол, поставила свечи… и поймала себя на мысли о том, что жду Шерил, как на любовное свидание.
И даже с еще большим нетерпением.
* * *
В дрожащем пламени свечи ее лицо, такое знакомое и родное, такое мое собственное лицо, казалось неимоверно тонким и красивым. Нежный овал лица, орумяненный отблеском свечи, синие глаза, таинственно мерцающие из теней, тонкий нос, изящный рот… Не очень большой, не такой, знаете, на который хочется трусы натянуть, — а просто легко очерченный и выразительный рот. Я любовалась ею, почти не слушая и не слыша ее слов. В какой-то момент мне стало казаться, что я схожу с ума, что влюбилась в самое себя и не могу оторвать глаз от собственного изображения. Я никак не могла разделить "я" и «она», у меня голова шла кругом… Я вспомнила рассказ мамы, как однажды, придя на уколы в одну квартиру, она попросила трехлетних мальчишек-близнецов не шуметь, поскольку их старшая сестра заболела. На что один из них, подняв ясные голубые глазенки на мою маму, сказал удивленно: «Как же я могу шуметь? Ведь я же играю один!» Вот примерно то же самое испытывала я.
