* * *
Наступили выходные. Я мучалась и не знала, что делать. Мне страшно хотелось быть рядом с Шерил, ей звонить, с ней говорить. Но меня удерживало несколько трезвых соображений. Во-первых, Джонатан был прав и его слова осели где-то в моем сознании. Во-вторых, я боялась быть навязчивой. С ними, с западными людьми, всегда приходится быть начеку. Они церемонны в форме и сдержаны в содержании. Получается вежливо и обтекаемо. Никогда не скажут: мне это не нравится, а что-то такое в виде «это славно». Считайте, что не понравилось. Потому что, если понравилось, тогда скажут : «это очень славно». Очень — значит ничего, сносно. Дипломатический тренинг, которым я обязана Игорю, мне сильно помог — если бы я сохранила свою ленинскую простоту, то вообще не сумела бы не то что общаться с ними, но даже и догадаться, в чем тут фокус. Мы в России куда более откровенны и открыты, и, в целом, если на обратное нет особых причин, говорим то, что думаем. Западные же люди принципиально говорят именно не то, что думают, и им нужны особые причины, чтобы сказать правду… Занятно, да? Все это надо было сначала постичь, потом как-то научиться их понимать и с ними говорить на том же языке… Впрочем, последнее мне слабо удавалось. У них-то эти китайские церемонии в крови, они интуитивно знают, как надо и как не надо. Мне же приходилось обдумывать каждый свой жест и, лишенный помощи чувств и интуиции, мой интеллект кряхтел от натуги, прежде чем принять решение.
Он прокряхтел весь уик-енд. Я так и не позвонила ей. «Созвониться» — это ведь неизвестно, кто должен звонить. Кто-то должен был сделать первым этот шаг. Я оставила это право Шерил.
Телефон молчал. Если не считать обычного звонка от Игоря.
Я мучалась и ждала.
Может быть, Шерил тоже не знала, кто должен звонить первый? И тоже решила предоставить это право мне? Может, все-таки позвонить?…
Я позвонила Джонатану.
* * *
Джонатан явно обрадовался, словно он, точно как я, сидел у телефона и ждал звонка. Но только моего звонка. Я ему нравлюсь, это понятно, но он мне никогда не звонит. Русский парень уже бы оборвал телефон, уже бы мне предложил тысячу вариантов, как встретиться. Но не Джонатан, с его манерами западного человека вообще и аристократа в частности. А если он не проявляет инициативу, то на что он тогда может рассчитывать? Не потому, конечно, что я хочу, чтобы он эту инициативу проявил, а просто интересно, как в его голове это происходит…
