Мой охранник отправился звонить — должно быть, ему понадобились инструкции, как быть дальше с моей охраной. Вопросы крутились у меня на языке, я ведь ничего не поняла из того, что произнесла Кати в курилке. Но я заставила себя прочитать сначала меню, выбрать блюда, сделать заказ, чувствуя все это время на себе настороженный, изучающий взгляд мачехи Шерил. И только когда официант покинул наш столик, я посмотрела вопросительно на Кати.
— Объясните мне, Кати, о чем вы говорили в больнице, что вы имели ввиду? Почему отец Шерил мог оказаться русским?
Кати долго и старательно расправляла салфетку на коленях.
— Они жили несколько лет в Москве…
— Кто?!
— Родители Шерил. Она тебе разве не сказала?
То-то Кати так насторожилась, узнав, что я русская!
— Нет! Я, правда, не спрашивала, но она могла бы и сама… Почему она ничего мне не сказала, черт побери!
Я достала сигареты и предложила жестом Кати.
— Я не курю, спасибо. У нас в Америке никто не курит, — добавила она с гордостью. «Ну да, в Советском Союзе тоже все жили по указке партии и правительства, и все было все самое лучшее», подумала я. — Шерил скрытная, — продолжала Кати. — Она и со мной никогда не делилась своими мыслями и чувствами.
Кати откинулась на спинку стула. Я посмотрела на ее лицо с тяжелыми чертами, выдававшими самолюбивую чувствительность и ранимость. Я бы ей тоже не рассказывала ничего, подумала я. Каждая ее реакция должна быть невпопад, должна быть по принципу «одеяло на себя»…
— Кати, когда ее родители жили в Москве?
— Как раз три года, предшествующих рождению Шерил. Собственно, ее отец там жил, а мать бывала наездами.
— А почему они жили в Москве? В те годы, кажется, бизнес не очень…
— Она тебе и это не сказала? — В лице у Кати мелькнуло самолюбивое удовлетворение. — Отец Шерил был дипломатом, советником американского посольства в Москве.
Ничего себе! Но как же Шерил могла скрыть это от меня? Как уклончиво ответила на мой вопрос, кем были ее родители! Зачем, почему?
Я прикрыла глаза — отчасти, чтобы переварить этот шок, отчасти из-за того, что мне стало даже неловко перед Кати, что Шерил меня так прокатила. Но, употребив мысленно это слово, «прокатила», я почувствовала, что оно страшно не подходит ни самой Шерил, ни ее необычайной скрытности, и объяснение будто всплыло само собой: я вдруг поняла, что Шерил на самом деле уже давно была убеждена, — и не меньше, чем я сама, — что мы сестры-близнецы, но оттягивала момент, когда придется посмотреть этому факту в глаза. Потому что тогда ей пришлось бы поставить под сомнение всю свою жизнь, свои родственные связи, начать искать секреты, разгадки которых могут оказаться мало привлекательными… Ее — нашей? — матерью может оказаться, теоретически, и как какая-нибудь забытая богом и людьми алкоголичка из русской глухомани, так английская королева! А Шерил уже приходилось однажды в своей жизни пережить потерю матери и отца, поиметь приемную мать, отношения с которой никогда не были слишком теплыми, приемного отца, который их бросил… Теперь, снова здорово, еще одна мать? Еще один отец? А вдруг уже тоже потерянные?
