- Да.
"Так она ещё не закончила??? Нет, не может быть! Я не вытерплю!"
Однако вытерпеть пришлось. Лена выполнила обещание в полном объёме.
После порки Соня лежала на кушетке измученная, совершенно обессиленная и глотала слёзы, которые текли уже непрерывным потоком. Лена, к счастью, этого не видела. Отдав воспитаннице приказ оставаться на месте до особого распоряжения воспитателя изолятора, она давно ушла по своим делам.
"И так терпеть все четыре года? Быть в полной её власти? Боже, ну я и влипла!"
Соне пришлось невероятно трудно. К другим новеньким воспитатели относились хотя и строго, но всё-таки проявляли какое-то снисхождение, особенно в части телесных наказаний. Им не назначали много ударов, давали время привыкнуть. Принималось во внимание, что девушки ещё только изучают "Правила".
На Соню это не распространялось. У неё не получалось совсем не допускать нарушений. Это не удавалось никому, и Лена об этом знала. Она приходила к Соне каждый день по два раза, брала отчёт у воспитателя изолятора и сама беспощадно наказывала девушку за каждую мелочь.
Фактически, каждое появление Лены заканчивалось для Сони строгой поркой. Опальная новенькая постоянно испытывала страдания от ударов и их последствий, так как никаких обезболивающих средств после наказаний для неё не применялось. Лариса Евгеньевна, сочувствуя Соне, скоро совсем перестала её наказывать, а только записывала замечания в учётную карточку. Иначе воспитаннице пришлось бы терпеть двойные наказания. Хорошо ещё, что в изоляторе можно было в любое время находиться в кровати. Соня целыми днями лежала в постели на животе и старательно учила "Правила".
Лена вынуждена была признать, что держалась Соня превосходно. Она быстро оправилась от потрясения, покорно, но стойко терпела наказания и вообще вела себя очень скромно. Ни на что не жаловалась, ни о чём не просила. Разговаривая с Леной, девушка чаще всего даже не поднимала глаз.
Другие новенькие обычно вели себя по-другому. Не в силах сразу смириться с такой переменой в своей жизни, часто воспитанницы рыдали, устраивали истерики, умоляли воспитателей смягчить наказания, одолевали их разными просьбами. Правда, очень скоро они понимали, что так поступать - себе дороже, и вынуждены были перестраиваться.
Соня же ничего подобного себе не позволяла. Лена даже испытывала по этому поводу некоторое сожаление. Она, конечно, и не рассчитывала, что Соня будет кричать во время наказаний или умолять о пощаде. Но такое правильное, скромное поведение девушки несколько смущало её. Лена не собиралась в ближайшее время прощать Соню и изменять свою воспитательную линию по отношению к ней в сторону смягчения. Если бы Соня вела себя не так мудро и не показывала бы своего абсолютного раскаяния, Лене было бы проще выполнять свой план.
