Когда Калхас измученно опускался на палубу, Дотим садился рядом с ним и, смахивая пот, продолжал урок устно.
— Ты не сариссофор: ты не идешь в фаланге, где справа, слева, сзади твои же соплеменники. Ты — аркадянин, значит должен убегать, прыгать, метать камни и отбиваться в одиночку. Ты — высокого роста, но худ и гибок. Так используй это! Приседай, качайся словно дерево в бурю, нагибайся, подпрыгивай, обманывай. Пусть они бьют, если ты не станешь лениться, их удары провалятся в пустоту, они минуют тебя!
— Минуют, — механически повторял за ним Калхас.
— А? Что? — растерянно переспрашивал Дотим. — Это что, ты предсказываешь, или как?
Во время плавания Калхас несколько раз тешил Дотима, угадывая всякие мелочи. Но когда тот пытался спрашивать о серьезных вещах, он отрицательно качал головой.
— Нет. Не могу отвечать.
— Почему?
— Не могу. Чувствую, что сейчас не надо. Для всего свое время.
— Так ты знаешь, но не хочешь говорить?
— Не знаю и не хочу. Не время. Видишь, я тебе говорю: не время.
К счастью, Дотим не был навязчив. Наемник только многозначительно поджимал губы:
— Хорошо. Пока подожду.
Учения продолжались ежедневно. Как заметил Калхас, ими были заняты наемники и на других кораблях. Каждый раз, когда бывшие пастухи утомлялись, Дотим говорил им:
— Вы думаете, что чему-то научились? Почти ничему! Но считайте, что после сегодняшнего дня в первом бою от вас уцелеет на одного человека больше, чем после вчерашнего. Только на одного, поняли!
Калхас не знал, верили ли своему командиру наемники. Сам он, считая по вечерам синяки, был склонен верить.
На десятый день после отплытия из Эпидавра на горизонте опять появился берег. На этот раз наемники не отвернули в море.
— Киликия! — громогласно объявил Дотим. — Теперь мы плывем вдоль своих берегов. Осталось немного. Скоро сойдем на сушу!
Однако успокоился он рано. Следующим утром их разбудили истошные вопли матросов:
— Корабли!
Поднявшись на палубу, Калхас увидел прямо по курсу длинные темные силуэты трех триер. Капитан судна и Дотим, стоя на носу, пристально вглядывались в их очертания, размываемые легкой утренней дымкой. Калхас подошел поближе.
— Нет, это не киликийцы, — убежденно сказал капитан. — Это финикияне. Финикийские триеры. Или кипрские. Но, скорее, финикийские — слишком длинные и приземистые.
— Что они здесь делают? — спросил Дотим.
— Откуда я знаю? — пожал плечами капитан.
Лицо Дотима выражало тревогу.
— …Так. Раз боевые корабли, значит кто-то их послал. А кто пошлет сюда финикийские триеры?
