— Да, — оживилась она. — Мне повезло. Я родилась и выросла в большой и дружной семье иркутского профессора. Как младшую дочь, меня все любили. Пожалуй, больше, чем других. Я такой семьи создать не сумела… А вы? — чуть смущаясь, спросила она. — Где вы родились?
— Слава Богу, не на помойке. Но возле нее. — Глубоко и печально вздохнул Вадим Владленович и сделал страдальческое лицо. — Из нашей полуподвальной комнаты видны были только помойка и ноги жильцов с ведрами и урнами. Родители пили, дрались. Я сам себя воспитывал. Так сказать, отталкиваясь от обратного примера. На всю жизнь возненавидел вонь помоек и дух перегара. Таких, как я, из нашего двора вышло мало. Собственно, перед вами — исключение. Остальные последовали родительскому примеру. А рассказываю я так подробно не потому, что жалуюсь на детство — там тоже были радости — а чтобы объяснить, коли вы меня так внимательно читаете. — Он торопливо взглянул на часы. — Однако! Не утомил ли я вас? Так быстро пролетело время. Уже и транспорт, наверное, не ходит.
— Такси по вызову работают исправно, — вновь перешла на деловой тон Мария Александровна. — А подобными встречами жизнь не балует. Чаще, знаете ли, приходится общаться с крутыми и грубыми.
— И все же, пора! Благодарю за приглашение, за ужин. Позвольте откланяться. — Он решительно встал и направился в прихожую. Продолжать разговор было опасно. Надо было остановить его на самой высокой ноте, иначе не будет ни ночи, ни денег. — У меня с утра важная встреча!
— Постойте! — в полуосвещенной прихожей глаза ее казались растерянными, а голос был тревожен. — Вам нельзя уходить с досадой или с обидой.
— Помилуйте, какая обида? Благодаря вам я провел прекрасный, незабываемый вечер.
— И все же что-то не так… Я вызову такси. — Она торопливо набрала номер и сделала заказ. Положив трубку, снова взглянула на него, силилась что-то вспомнить. — Разрешите вам помочь. У меня с собой есть свободных с десяток тысяч. Возьмите. Вам пригодятся.
— «Нет! Нет! Только не это…», — шутливо пропел он, надвигая шляпу на глаза. — Для обзаведения семьей этого мало. На обыденную холостяцкую жизнь хватает и того, что имею, — при этом он опять вздохнул, как при воспоминании детства.
Она смутилась. Классическое воспитание не предусматривало подобных ситуаций. Вадим Владленович позлорадствовал в глубине души. Скользнул взглядом по ее руке, с удовлетворением увидел в ней банкноты и подумал вдруг: «никакая она не филолог со степенью и не профессорская дочка. Училась на факультете благородных девиц, может быть, слегка пообтерлась в ассистентках. Разбогатела и пыжится теперь выдать себя за благородную и образованную».
