Гильгамеш | страница 98



Мохнатый беззвучно зарыдал. Чувствуя, что к его глазам тоже подступают слезы, Гильгамеш стал гладить брата по голове. Он опять поднес к устам Энкиду чашу с настоем.

— Выпей, Энкиду. Тебе сразу станет легче.

— Убери! — порывисто отвернулся мохнатый. — Мне ничего не нужно. Мой путь сосчитан и записан. Никакое снадобье не пересилит волю богов.

— Брат, не отчаивайся! — стискивая зубы, говорил Большой. — Твой мрачнолицый человек — это Намтар, я буду сражаться с ним. То, что не удалось тебе, удастся мне! Я не подпущу его к твоему ложу!..

Но Энкиду не слушал его.

— Молись за меня Уту, братец. Я умираю и хочу, чтобы он воздал тем, из-за кого меня сковала смерть.

— Уту воздаст, и я воздам! — горячо пообещал Гильгамеш. — Только скажи, кому?

— Пусть проклятие Энлиля упадет на охотника Зумхарара! Он первый увидел меня, он захотел привести в город. Когда я жил в степи, бегал вместе со степным зверьем, понимал его язык, никакого греха перед богами за мной не было. Это Зумхарар захотел сделать меня человеком, чей удел — грех и смерть. Пусть его ловушки останутся пустыми, Уту! Пусть он отправится в степь вместо меня. Я хочу, чтобы он скитался там как призрак; без пристанища, без друга, гонимый зверьми, языка которых он не разумеет.

Взгляд Энкиду упал на Шамхат.

— Вижу! Это она, та, которая меня обманула! Теперь смотрит с ужасом, а тогда смеялась, проклятая! Я умираю, блудница, но чем больше моей крови утекает в Кур, тем страшнее сила моих слов. Вспомни, как ты приманила меня и легла там, у границы степей. Я был глупый, чистый, не знал, что каждый твой поцелуй подобен ядовитому укусу! Пока я не ведал женщину, Намтар не был властен надо мной. А ты раскинула ноги лишь для того, чтобы потом пожрать! Смотри, веселись, я умираю! Инанна, которая поедает своих мужей — вот кто ты! Да не будет покоя блуднице, Уту! — Энкиду закатил глаза, лицо его стало страшно. — Я вижу, как блудницу гонят отовсюду. Никто не даст ей денег, пусть отсохнут руки того, кто в холод накинет ей на плечи плащ! Да надругается над блудницей каждый встречный! Нет у нее своего дома и не будет никогда; жить станет она на перекрестках, там, где устраивают свои гульбища ночные демоны. Отныне ты забудешь, что такое — наслаждение. Страх, тоска, все проклятья, что рвут сейчас мое сердце, прогонят тебя из города на верную смерть. Тебя растерзает волк, задерет медведь, разорвет лев!.. — рот Энкиду свело судорогой.

— Дайте холодной воды! — закричал Гильгамеш. Он плеснул ее на лицо брата, стал хлопать его по щекам. Жизнь вернулась к Энкиду, но голос его стал совсем слабым.