— Что там, что? — не выдержал и задал вопрос секретарь.
— Итальянский иммигрант Сальваторе Арелли заявляет об исчезновении своего сына Луиджи Арелли, который ра¬ботал на фазенде сеньора Андраду. Сальваторе Арелли уверен в том, что его сына убил сеньор Андраду из— за того, что дочь хозяина находилась в любовной связи с Луиджи Арелли. Тело, несмотря на поиски, так и не было найдено, и Луиджи Арелли был объявлен пропавшим без вести. Возможно, он просто— напросто сбежал, поскольку дочь сеньора Андраду была беременна от него.
Омеру закрыл папку. Ему предстояло хорошенько подумать. Неужели, спустя столько лет, у него появилась возможность распутать старинную загадку? Неужели, и в самом деле, существуют потусторонние силы, которые начинают действовать, когда человек нарушает законы справедливости? Не— ужели, его узник не бежит в испуге от закона, не болен психически, а стал тем, кого физически нет на свете уже много— много лет?!
Омеру размышлял, как ему поступить в создавшейся ситуации, а Маурисиу требовал на обед спагетти, отказывался есть бобы, которые мексиканцы так любят, звал возлюбленную Франсиску и грозил убить всякого, кто осмелится быть рядом с ней.
Франсиска, между тем, попросила Фарину сообщить Маурисиу о смерти сына. Ей казалось, что отец непременно должен знать о смерти сына, тем более, что в свой час Маурисиу был весьма озабочен его судьбой. Она решила это после заупокойной службы и похорон, попросив падре, который отпевал маленького, помолиться и за несчастного Маурисиу, сидевшего в тюрьме. Она надеялась, что после молитвы её сын придёт в себя и горестная весть дойдёт до него.
Разговор на поминках вертелся вокруг Маурисиу. И может быть, поэтому Катэрина сидела как каменная, словно бы отрешённая от происходящего. Улучив минутку, Зекинью попытался её разговорить.
— Мне кажется, — начал он, — что пройдёт недели две и нам следует тронуться в путь. Тебе станет легче, если ты уедешь подальше от своего горя.
— От своего горя никуда не уедешь, — тихо отозвалась Катэрина. — Я и сама не знаю, что со мной творится, Зекинью. Только я вдруг поняла, что если в Маурисиу и в самом деле вселилась неприкаянная душа его отца, то он ни в чём не виноват, а значит, и я должна с ним остаться.
— Глупости, Катэрина! — возмутился Зекинью. — Ты же любишь меня!
— Может, и люблю, — так же тихо сказала Катэрина, — но иной раз и любовь ничего не значит.
«Похоже, ты совсем спятила», — хотел сказать ей Зекинью, но не сказал, а только обнял за плечи. Если говорить честно, то бедняжке было от чего спятить — потеряла ребёнка, муж в тюрьме. Да и вдобавок, творится с этим мужем что— то неслыханное!
