— Браун? Он биржевой маклер.
— А Смит?
— Кажется, он в железнодорожной компании.
— А, в железнодорожной компании! А что там можно делать, в железнодорожной компании, Джонни?
— Право… не могу сказать… не знаю, никогда не имел с этим дела, — ответил Плантер. — А как поживает ваша жена?
— Хорошо, совсем хорошо, в ее положении даже превосходно, — ответил Арпад, — хандрит немножко, конечно, ей сейчас тяжело приходится, почти никуда не ходит, а я тоже не могу все время около нее сидеть. И вот чуть что, сейчас в слезы и всякое такое…
— Да, да, — сказал Джонни Плантер, — женщины всегда так. Они такие странные.
— Да, очень странные! Даю вам слово, моя жена способна плакать часами: и от радости, и от горя, и так, из-за каких-нибудь пустяков, и просто без всякой причины, плачет целыми днями. Довольно утомительно, знаете ли.
— Как вам нравится мой новый свитер?
— Очень мило, Джонни. А что это вы мне говорили — вы правда сделали куртку с темно-красными отворотами?
— Я… нет. Они…
— Ярко-красные?
— Да, пожалуй.
— А вам не кажется, что яркие отвороты убивают куртку, Джонни?
Плантер покачал головой, а Арпад продолжал:
— Интересно, какого происхождения слово «куртка»?
— Ха-ха! — рассмеялся Плантер. — Вот уж не знаю. Очень трудно сказать.
— Гм! Такое простое слово. Знаете, странно, должно же оно иметь какое-то происхождение.
— Да, любопытно. Очень любопытно.
— А я вам рассказывал, что был у Джорджа Фримптона на прошлой неделе?
— Я слышал об этом.
— Ах да, ведь я там встретил вашу приятельницу!
— Молли говорила мне, что видела вас.
— Знаете, Джонни, она необыкновенно мила, но только я подумал — так, между прочим, — что она как-то держит людей на расстоянии.
— Ого-го! Вы находите? — Плантер был в полном восторге и жадно ловил каждое слово.
— У нее, знаете ли, такая манера, — продолжал его приятель, — обрывать на полуслове разговор… Она не ведет с вами беседу так, как полагается, а только вставляет: «Ах, вы так думаете, да?». И на этом все кончается. Говорить уже не о чем. Но в общем, она очень мила.
Джонни Плантер казался приятно смущенным, а его приятель продолжал:
— Когда она улыбается, вы, наверно, заметили, у нее виден край верхней десны.
— Да? Но ведь это почти у всех так?
— У меня — никогда, — сказал Куасс Плантеру, а Плантер тут же пристал к Куассу: — Улыбнитесь! — И, когда Куасс улыбнулся, Плантер закричал: — Видно! Видно! И даже очень.
— Пойдемте-ка, — сказал Арпад вставая. — Можно начинать.
Они начали. Плантер был в ударе, и к половине игры у него оказалось на шесть очков больше, но тут Куасс показал свою британскую хватку и с молниеносной быстротой выиграл партию, опередив противника на одну лунку.
