— Это мне? — Орсолья продолжала смущаться и готова была стать воплощением красного. Ну не просто же так он приволок сюда это подношение и явил его ей! В ту же секунду принцесса вообразила, как Рогатый заботливо перевязывает коробку белым бантом, и чуть не расхохоталась. Уж конечно, он не сам этим занимался! Да и платье вряд ли сам выбрал…
Каждый год, даже до того, как на том нелепом балу на Орсолью нацепили корону, Рогатый приходил в её день рождения и неизменно дарил платье. Он и тогда не отступился от традиции, в чём Соль и убедилась, аккуратно, стараясь не порвать бант, распаковала подарок.
— Ого, — восхитилась она, поднимая за плечи огромное шифоновое безе, — красота!
— Я надеялся, — произнёс Рогатый, отворачиваясь к окну, — что вы наденете его на сегодняшнее торжество.
— Конечно, надену! — горячо заверила она гостя. Как мог он сомневаться, что она явится на бал в чём-то другом? Откровенно говоря, у Орсольи и не было нарядных платьев, не поднесённых ей Рогатым. У неё не было ничего, что не преподнёс бы ей этот монстр: титул, Замок и всё, что находилось в нём, и чем теперь Соль владела, было даровано ей Рогатым. Она не мыслила себя без него.
Глядя на искрящийся за окном снег, существо усмехалось: ему было решительно всё равно, в чём Соль явится в свой тронный зал, и спустится ли она туда вообще, будет ли давать бал — всё это не имело значения. Ему нравилась её улыбка: она разжигала пламя из тускло тлеющего уголька в его груди. И пусть этот огонь ранил его своими языками, он дарил тепло и свет, и Рогатый не мог — и не желал — от него отказаться.
Теперь состояние этого платья очень беспокоило Орсолью. Может, оно и было испорчено «братьями» Рогатого, вероятно, теперь Они из-за чего-то и злились на замковых, но врагами Они им не были. Не дарят враги друг другу подарки на дни рождения!
От размышлений рассевшуюся в кисельном озере принцессу отвлёк скрежет, с которым клок стены, совершенно сухой — слизь стремительно стягивалась внутрь — сползал из объятий соседей. В гигантскую лужу он рухнул, подобно предшественнику, накрыв собой, словно плитой могильной, не только множество обитателей Замка, но и их гостей. С редким бульканьем блок начал погружаться глубже в густую слизь.
Совсем рядом болезненно закричали. В мгновение ока — стоило Орсолье отвлечься на платье и стену — Двуглавая перехватила поудобнее начавшего было выскальзывать мальчишку и впилась в его шею, проколов её чудовищными зубами насквозь.
