— Мне было приятно не считать это совпадением.
— Чуть позже мы вступили в новую стадию взаимоотношений, теперь уже запросто обмениваясь «приветами» и чувствовали себя участниками маленького заговора…
— Но поговорить нам с тобой удалось всего лишь раз, первый и последний, перед самым твоим отъездом, помнишь? Мы сидели вот на этой скамейке и мучительно подбирали слова. Ты все окликала Оскара и негодовала, что он так и норовит убежать.
— Потом ты вдруг спросил: «Ты, говорят, уезжаешь?», и я ответила: «Ага». После этого мы совсем не знали, о чем говорить.
— Наверное, потому, что твоё «ага» упало могильной плитой на наше наконец-то проросшее деревце.
— Для меня тогда, во время этого коротенького разговора, всё настоящее, включая тебя, уже было окрашено в цвета прошлого. Предвкушение любви было вытеснено предвкушением взрослой жизни в большом городе, куда я уезжала.
— Я видел это. Ты была уже где-то далеко. А я оставался, не понимая, что же теперь делать с этим отчаянием, с этим оборвавшимся летом.
— Странно, мы оба чувствовали взаимное притяжение, но были так юны, что не умели сделать первый шаг. Ты должен был меня поцеловать! Правда, если бы это случилось, мне было бы гораздо труднее уехать…
Маруся улыбается. Она вдруг видит кисти своих рук такими, какими и не помнит их вовсе: упругими и гладенькими, с обгрызенными до крови ногтями. Руки лежат на острых коленках, прижимая к ним край коротенькой юбки-шестиклинки.
Когда Маруся снова поднимает взгляд, Олега больше нет рядом. Скамейка тоже исчезла, вместо неё Маруся ощущает под собой мягкое сиденье гостиничного кресла…
* * *
Утро было безоблачным, но в воздухе ещё пахло вчерашним дождем. Солнце перекрасило листву, поменяв густые матовые оттенки изумрудного на более оптимистичные и переливчатые желто-зеленые тона. Но в закоулках сада, куда не дотягивались солнечные лучи, краски были по-прежнему таинственными и глубокими. Вечерний монотонный блюз дождя сменился мажорной сонатой, которую исполнял птичий скрипичный оркестр. Высокие ноты оттеняла партия контрабаса, написанная для морского прибоя.
Насладившись концертом, Маруся вернулась в коттедж, где её ждал с горячим завтраком низенький круглопопый «Алехандро», как подсказывала табличка на жилетном кармашке. Ничего экстравагантного: омлет, сыр, тёплый круассан, красиво порезанные фрукты, хорошо пахнущий кофе. То, что нужно.
— Если мадам предпочитает чай вместо кофе, — Алехандро показал на покрытый салфеткой чайник с кипятком и набор тряпочных мешочков с чаем, — вот, пожалуйста. Завтрак мы подаём в восемь тридцать, обед — в час дня, ужин — в шесть, но время можно поменять согласно вашему желанию.
