— Я бы тебя оставила, собака, — грустно сказала она, — но давай дождемся хозяина. Пусть он решение примет… А там уж посмотрим.
Пришел с работы хозяин, ему рассказали всю эту трогательную историю потерявшейся собаки, которая в этот момент робко подошла к нему и уткнулась в колени. Хозяин, слушая рассказ, машинально гладил собаку по голове, как вдруг она подняла морду, и из ее глаз покатились самые настоящие человеческие слезы, — торжественно закончила свой рассказ Бабушка Мышь.
— И что? — непонимающе спросила Ника.
— Как что?! Конечно, ее оставили в доме. А как же иначе? Какое надо иметь сердце, чтобы после всего этого выгнать бедняжку под дождь.
— А дальше?
— А дальше собака была так благодарна, так благодарна… Джессикой ее назвали.
— А вот мы слышали, что собака эта однажды стала мамой. Это правда?
— Правда-то правда, но… Ох, какая это была мать… Ка-ка-я это была мать!.. Да отвратительная это была мать, — возмущенно произнесла Бабушка Мышь.
Ника и Долли от удивления уселись и непонимающе уставились на нее.
— Расскажите, Бабушка Мышь! Ну, пожалуйста!
— Очень уж любила эта собака маленьких котят. Их мать и наказывала, и шлепала, и вообще одних бросала. А та все этих малышей облизывала да мать эту нерадивую пыталась призвать к порядку. Металась от них к матери и обратно, жалобно скулила. Все переживала. А как у самой щенки появились, не знала, как от них отделаться. Те, бывало, орут, а она знай себе у хозяйки в ногах посыпохивает. Та ее гонит, говорит, мол, к детям иди. А ей хоть бы хны. Никудышная мать оказалась. Насосутся молочка-то малыши, а потом, как начнут играть, возятся, пищат. Смех, да и только. А она им даже замечаний не делала, не воспитывала, одним словом. Отвернется и смотрит тоскливо в противоположную сторону. А зубки у щенков как появились, мать терзать начали. Та встанет, а они как присосались, так и висят на ней. Она, бедная, никак не смахнет их с себя. Так и идет с ними, висящими на ней, к хозяйке на кухню. Та руками всплеснет, а потом стала прикармливать щенков, жалея эту самую Джесси. Бывало, утром в ладоши хлопает на кухне, зовет, значит, а они, как стадо бизонов, несутся к ней и к мискам, едят, не успеть боятся. А потом раздали их всех. Одну только самую красивую с белым пятнышком, большую такую, Молли ее назвали, к знакомым своим пристроили. Та потом иногда у них гостила. Так мать-то ее вовсе не принимала, гнала от хозяйки. Не признавала за свою. Вот как бывает в жизни! Родную дочь не признавала!
