Осторожно я беру ее за руку. Хватаюсь за полупрозрачную ткань на ее коже... и, оттянув ее, я все увидела. А вот и они, три синяка.
‒ Это Байрон сделал с тобой?
Она отстраняется.
‒ Не понимаю, о чем ты говоришь.
Я закатываю глаза.
‒ Возможно, это работает на других, но не на мне. Я собираюсь врезать ему по лицу.
Она выглядит встревоженной, несмотря на то, что мое намерение проехаться по его лицу маловероятно. Я даже не достаточно высока для подобного. Да и он, вероятно, пристрелит меня. Хоть я и не против высказать Байрону все, что я о нем думаю. Он не может застрелить меня за это.
‒ Держись от него подальше, ‒ предупреждает Хонор.
‒ Или что? Он и меня схватит так же? Он, вероятно, причиняет тебе боль в других местах, не так ли? Местах, которые я даже не вижу.
Она качает головой, несмотря на то, что я знаю, что это правда. Хонор даже не отрицает этого. Она говорит оставить все как есть.
‒ Все, что ты сделаешь, только усугубит ситуацию.
Ненавижу, что она в этом права.
‒ Тогда мы поговорим с папой. Он может заставить его остановиться.
Боль вспыхивает на лице Хонор.
‒ Он уже знает.
Мои глаза закрываются. Этого я и боялась. Боялась, что связи и деньги Байрона перевесят то, что он причиняет боль моей сестре. Байрон, может, и новичок на сцене, но он очень стремится взлететь. Как и Брут, амбициозный человек опасен. У него есть деньги и связи. Мой отец стар и слабеет с каждым годом. Другие группировки могли бы рассматривать это как возможность захватить власть. Уходя, он укрепил ее за счет Байрона... женив его на своей старшей дочери в виде страховки.
Я судорожно сглатываю. Наш отец никогда не проявлял ко мне особого интереса, кроме как в худших случаях.
Возможно, слухи правдивы, и я на самом деле не его дочь. У меня нет темных волос и оливковой кожи, которые отличают нашу семью от других. У меня рыжевато-светлые волосы и веснушки. Он всегда любил Хонор. И если он готов пожертвовать ею, чтобы укрепить наши позиции, то, должно быть, действительно беспокоился о поглощении.
‒ Что такого Байрон может сделать для него? ‒ спрашиваю я, наполовину рассерженно, наполовину удивленно.
Хонор пожимает плечом.
‒ Он всех запугал. Судей. Поставщиков наркотиков. Он имеет связи с обеими сторонами.
Я смотрю туда, где находятся синяки. Я не вижу их, когда ткань свободно ложится вдоль ее рук. Я уверена, что она сделала так специально. Хонор должна провести инвентаризацию синяков и убедиться, что они скрыты. Это заставляет меня чувствовать себя измученной... и отчаявшейся.
