Я пинаю его, хотя часть меня осознает, что от этого будет только хуже. У меня нет такого самообладания, такого ранга и железного стержня, как у Хонор. Я не могу этого вынести, даже когда знаю, что должна. Я могу только сражаться.
‒ Ты маленькая сучка, ‒ огрызается он, когда мое колено врезается в его голень.
Он скручивает мое запястье, и теперь я стою лицом к стене. Шаль давно исчезла, и моя грудь вдавливается в металлическую решетку крест-накрест. Хавьер удерживает меня на месте, его горячее дыхание касается моего виска.
‒ Я хочу, чтобы мы начали с правильного тона, Клара. Я же тебе говорил.
А это тот самый правильный тон. Насилие. Принуждение. Слезы текут по моему лицу. Отсюда нет выхода.
Вот как должно быть чувствует себя Хонор. Пойманной.
Внезапно раздается крик и стон человека, держащего меня в плену, а затем он сам прижимается к металлической решетке, распластав руки, в то время как Джованни бьет его снова и снова. Единственный отклик Хавьера ‒ это стоны, от которых у меня волосы встают дыбом.
‒ Джованни, остановись! ‒ Он убьет его, и это будет намного хуже. Он сын губернатора и, что еще хуже, друг Байрона. ‒ Остановись!
Джованни поворачивается ко мне, и ярость рассеивается, как темные облака, он смотрит на меня достаточно долго, чтобы я смогла понять, что он вернулся. Он, мальчик, который провел те ночи в домике у бассейна, шутя и позволяя своей руке касаться моей. Туман рассеивается.
‒ Клара?
Я плачу, мои руки сжаты вместе, как будто в молитве. Умоляя.
‒ Джованни, пожалуйста.
Он поворачивается и смотрит на Хавьера. На минуту мне кажется, что он не собирается слушать. Он просто будет продолжать бить его, пока Хавьер не умрет, и что тогда мы будем делать? Я даже не знаю, что мы будем делать, если он жив. У нас уже крупные неприятности. Это даже выходит за рамки крупных неприятностей.
Джованни говорит тихо, так тихо, что я едва слышу его.
‒ Каково это, когда тебя не поддерживают твои приятели, а? Каково это один на один?
Затем он в последний раз врезает Хавьера в стену. Глаза парня закрыты, и он падает на землю.
Я смотрю на лежащего без сознания мужчину с окровавленным носом, в помятом и порванном накрахмаленном смокинге.
‒ Он... мертв?
Джованни вытирает лоб рукой.
‒ Нет.
‒ Это он с тобой так поступил? Те синяки? ‒ Со своими приятелями.
‒ Это не имеет значения.
‒ Нет, имеет. Зачем бы ему…
‒ Нам нужно убираться отсюда.
Точно. Что будет, если нас здесь обнаружат? Каждый мужчина здесь имеет при себе оружие. И некоторые женщины тоже.
