14. Остается только блаженный Григорій, предстоятель Нисской Церкви, который болѣе иныхъ кажется говорящимъ то, что идетъ вамъ на руку. Впрочемъ, лучше бы было молчаніемъ почтить его авторитетъ и отнюдь не принуждать насъ ради защиты отъ тѣхъ вещей, явно приводить его на середину; однако, все же намъ долженствуетъ сказать и о семъ (насколько это возможно) сохраняя славу сего отца. — Онъ былъ человѣкомъ, и человѣку, хотя бы онъ достигъ и верха святости, не невозможно ошибиться, и особенно въ тѣхъ предметахъ, о которыхъ не было предварительнаго изслѣдованія, и о чемъ Отцы, сойдясь вмѣстѣ, не вынесли сужденія. Ибо — ясно, что для многихъ легче постичь истину, чѣмъ — для одного лица, если въ этомъ дѣлѣ и наличіе двухъ лицъ, лучше чѣмъ одного. Итакъ, въ то время, когда вопросъ о вѣчномъ мученіи отнюдь еще не былъ подвергнутъ изслѣдованію, видится, что и онъ раздѣлялъ мнѣніе о возстановленіи грѣшниковъ и вводилъ конецъ мученія; а въ частности, въ тѣхъ словахъ, которыя приведены вами, не иное что онъ возвѣщаетъ, какъ только то, что есть нѣкое чистилище и плавительная пещь и влеченіе къ Богу чрезъ скорбь и страданіе до того времени, когда наступитъ конечное возстановленіе всѣхъ и самыхъ бѣсовъ, “да будетъ”, говоритъ онъ, “Богъ всяческая во всѣхъ”, по слову апостола.
15. На это отвѣтимъ сначала то, что приняли отъ нашихъ Отцевъ: что возможно, что это является искаженіями и вставками, сдѣланными нѣкоторыми еретичествующими и оригенствующими, которые во множествѣ цвѣли въ тѣ времена, особенно въ мѣстахъ Египта и Палестины, произведенными съ той цѣлью, чтобы казалось, что они имѣютъ покровителемъ и этого святого и великаго свѣтильника. Затѣмъ, скажемъ, что если и дѣйствительно святой былъ такого мнѣнія, однако, это было тогда, когда это ученіе было предметомъ спора и не было окончательно осуждено и отвергнуто противоположнымъ ученіемъ, вынесеннымъ на Пятомъ Вселенскомъ Соборѣ; такъ что нѣтъ ничего удивительнаго, что и самъ, будучи человѣкомъ, онъ погрѣшилъ въ точности (истины), когда то же самое случилось и съ многими бывшими до него, какъ — съ Иринеемъ Ліонскимъ и Діонисіемъ Александрійскимъ и съ иными, ибо и они своими изреченіями оказали извѣстную поддержку не право вѣдущимъ. А то,—что это ученіе было тогда спорнымъ и отнюдь не очищеннымъ, такъ чтобы представлять точное сужденіе, свидѣтельствуетъ Григорій Богословъ, который въ словѣ “На Крещеніе”, любомудрствуя о неугасаемомъ томъ огнѣ, послѣ сего такъ говоритъ: “Если только не будетъ угодно кому и здѣсь понять это болѣе человѣчно и достойно Наказующаго”
