). Великій Риторъ Мануилъ говоритъ: “Царь вмѣстѣ съ нѣкоторыми близкими себѣ и избранными взялъ съ собой (въ Италію) и помянутаго блаженнаго Марка, котораго уже тамъ, когда состоялся Соборъ, прилично поставилъ своимъ экзархомъ: потому что, такъ какъ съ той и другой стороны были избраны шесть совопросниковъ, онъ назначенъ былъ экзархомъ нашихъ”
>20). Кромѣ того въ Дѣяніяхъ Собора, гдѣ говорится о комиссіи, составленной изъ грековъ для веденія богословскихъ разсужденій съ латинянами, читаемъ: “Первый — тотъ мудрѣйшій Киръ Маркъ Евгеникъ и Митрополитъ Ефесскій”
>21). А въ своей рѣчи въ началѣ дѣятельности Собора въ Феррарѣ, Виссаріонъ митрополитъ Никейскій отзывается о св. Маркѣ Ефесскомъ, какъ о “священномъ и блаженнѣйшемъ экзархѣ сего священнаго собранія, воистинну, мудрѣйшемъ и высочайшемъ богословѣ, семъ Ефесскомъ святителѣ и нашемъ учителѣ”
>22).
Представителями латинянъ были кардиналъ Іуліанъ Цезарини, опытный и тонкій дипломатъ, отличавшійся большой образованностью и краснорѣчіемъ, кардиналъ Николай Альбергати, хоть и уступавшій въ нѣкоторомъ отношеніи кардиналу Іуліану, однако также принадлежащій къ цвѣту Ватиканской дипломатіи того времени, Андрей, архіепископъ Родосскій, начитанный и свѣдущій богословъ, но больше бравшій многорѣчивостью, чѣмъ глубиною разсудительности, Іоаннъ де Торквемада, знаменитый испанскій богословъ, несомнѣнно болѣе глубокій, чѣмъ Андрей Родосскій, и шесть иныхъ представителей Папы. Къ комиссіи были приставлены переводчики и секретари. Протоколы (дѣянія) должны были вестись на греческомъ и латинскомъ языкахъ. Какъ мы сказали въ началѣ этой главы, эти Дѣянія — утеряны.
Истинными главами, однако, были со стороны латинянъ — папа Евгеній IV, человѣкъ исключительной силы воли и политичности, умѣвшій проводить свои планы, если не возможно лаской, то насиліемъ. Это былъ человѣкъ одинъ изъ сильнѣйшихъ на престолѣ апостола Петра въ исторіи папства. Со стороны грековъ — главой былъ Императоръ Іоаннъ Палеологъ, который часто руководилъ преніями, часто самъ присутствуя и выражая свое мнѣніе. На Унію онъ смотрѣлъ, какъ мы говорили, съ точки зрѣнія политической. Онъ желалъ, чтобы Унія была заключена на какихъ-то общихъ выраженіяхъ. Церковная сторона дѣла стояла для него на второмъ мѣстѣ. Но когда обнаружилась острота положенія, онъ (не безъ внутренней борьбы) рѣшилъ пожертвовать истиной Православія ради интересовъ Византіи. Болѣе подробно о лицѣ Императора Іоанна въ дѣлѣ Уніи будетъ нами сказано при дальнѣйшемъ изложеніи исторіи Флорентійской Уніи.
