Летние дни летели быстро, как сизые голуби.
Хлопцы за ней вились, да толку от того было мало, а каждый из них расчёт нехитрый имел — девка она и есть девка, живёт одна. Бывало, ночью под окна приходили, а когда однажды выбежала она да ударила в дурманящие медовые липы из берданки (выпросила у старого Ведя, баштанного сторожа), стали хлопцы из шмелей чёрными слепнями — проходу не дают.
И вроде ничего в ней нет особенного — тонкий, немного длинноватый нос, веснушки, чёрные невыгорающие на солнце волосы, узкие холодноватые быстрые глаза. Сама, правда, вёрткая, тонкая. Пальцы на руках длинные, ногти желудочками и все в белых крапинках.
— Счастливая будешь, — сказала ей как-то Федора Алексеевна.
Счастливая, да не совсем. Дивно было многим, когда она прошла по улице с Костиком. Здоровый, румянец во всю щёку, хороший гармонист, Костик работал «кинщиком» и раз в неделю появлялся в Злынке, встречаемый радостным криком детворы.
Летом полотно натягивали в саду и кино смотрели с той и с другой стороны. Людей собиралось — страх сколько.
Так вот, говорят, будто бы видели, как Костик один раз утром выходил из переулка, где тонул в вишнях и липах маленький домик Ульяны. Что случилось меж ними, никому не известно, только стали они ни врагами, ни друзьями — просто с тех пор не замечали друг друга, ежели встречались.
Многое бы ещё говорили бабки на выгоне перед заходом солнца, поджидая череду, долго б ещё судачили женщины, сходясь на молочарне, не скоро перестали б шептаться девки на вечорках — да тут война.
…Растрёпанная, запыхавшаяся, бросила она свой велосипедик у крыльца правления колхоза.
— Перестаньте, женщины. Тихо! — кричал председатель, бухая по столу толстой пустой чернильницей. — Наша первая задача — собрать для Красной Армии урожай. Не жалеть сил. Тут наш фронт будет, товарищи мои! Тут!
Под начало Ульяны были выделены две военные машины. С утра и до утра возили пшеницу на станцию в Капустино. Без устали работала Ульяна.
— А ну, бабоньки, кинем! Раз, два, раз! — кричала она, по-мужски бросая с Федорой мешки на машину.
— Ну и девка, вот это девка, — скалил зубы потный, лысый шофёр, вытирая пилоткой конопатое хитрое лицо.
На помощь её бригаде пришла учительница Зоя, совсем ещё девчушка. Учительница рванула мешок и тут же растянула сухожилие на руке. Теперь ездила в кабине, подписывала квитанции.
…Ульянины воспоминания рассеивает голос Федоры:
— Поклади в скрыню её…
— Что? — вздрогнула Ульяна.
