, – думает невольно каждый крестьянин, неся свои копейки в храм. Для крестьянина, который не мог зачастую дать своим детям и начального образования, который сам часто читал с трудом, запросы сельского священника были непонятны и считались расточительством. Но духовенство, ставя себя не в один ряд с крестьянством, а подсознательно приравнивая себя к земским деятелям, сельской интеллигенции, считало свои запросы вполне оправданными. Немаловажную роль в данной ситуации сыграла и церковная печать, в которой постоянно подчеркивалась необходимость повышения образовательного уровня сельского духовенства. Сами священники понимали, что крестьяне живут по другим нормам: «Меря жизнь и ее потребности своим собственным аршином и другой меры не признавая, никогда не поймет он (крестьянин. – Ю.Б.) многих нужд, которые поедают большую часть доходов священника, – купить книгу, выписать газету, учить сына или особенно дочь, и всегда будет в душе считать священника мироедом, который зря деньги с крестьянской бедноты берет»
[260].
Размеры сумм, взимавшихся за требы, определялись обычаем или желанием прихожан. Крестьяне очень остро реагировали на попытки клириков самим определять размеры пожертвований, которые в свою очередь стремились свести к минимуму. Крестьяне часто ссылались на то, что духовенство получает за свои труды землю и жалованье, хотя на практике плата за землю была ничтожной, а доходы от земли – незначительными, собственно, почему священнослужителям и приходилось взимать деньги за требоисполнение[261]. По прошению прихожан против священников могло быть возбуждено дело за вымогательство, а то и оскорбление прихожан: на место выезжал духовный следователь, крестьяне допрашивались, от священника требовали объяснений. Даже если обвинение снималось как явная клевета, то доказательства невиновности, поиск свидетелей и вообще участие в подобном деле не могли стать делом, повышавшим авторитет сельского батюшки. Часто оправданные обвинения соединялись с откровенно ложными, о чем подробнее будет сказано ниже. Например, священник села Мушкина Звенигородского уезда Александр Постников обвинялся своими крестьянами в вымогательстве и других незаконных деяниях, в частности в продаже церковного леса, которого при данной церкви не было. Следствие показало, что о. Постникову, которому было 53 года, приходилось содержать четырех дочерей и трех внуков. Он установил за требы определенную плату: за крещение и отпевание младенцев – 1 руб. 10 коп., за отпевание взрослого – 4 руб. 50 коп., за венчание – 815 руб. – и всячески стремился эти деньги с крестьян получить, что и вызвало их возмущение
