Господин Бибабо | страница 17



В зале было очень душно и жарко, — в старинном здании парламента вентиляторы не предусматривались. Все чаще мелькали над лоснящимися от пота лысинами белые носовые платки, раздавались приглушенные вздохи, стоны.

Самым бодрым из всех казался оратор. Репортеры меньше удивлялись бы этому, если бы знали, что господин Бибабо работал с подручным, в две смены. Пока Бибабо говорил, Айт отдыхал в маленькой комнате подле трибуны. Потом во время пятиминутного перерыва (каждые три часа устраивался перерыв, чтобы проветрить помещение) Айт всходил на трибуну, а Бибабо с наслаждением растягивался в одних носках на диване, и флегматичный Руфф растирал его, как секундант боксера между раундами.

Наступил вечер. Бибабо продолжал говорить. Вечерние газеты вышли с аншлагами: «Господин Бибабо говорит 10 часов». Затем последовал экстренный выпуск: «Бибабо говорит 12 часов», за ним второй, с почти паническим заголовком: «Он говорит 14-й час!!!» На землю спустилась ночь, неся покой всем, кроме измученных слушателей господина Бибабо.


Журналисты, разворошив книжные полки, обнаружили, что Бибабо повторяет маневр одного английского оратора, который в аналогичных условиях читал библию. Бибабойцы с негодованием ответили, что их оратор имеет достаточный запас ничего не значащих слов для того, чтобы обойтись своими средствами. И точно! Насколько могли уследить за речью Бибабо, он даже не повторялся.

Однако трудно было уследить за ней на 14-м часе. Страшное зрелище являл собой в это время парламент. Депутатов развезло: одни сидели в расслабленных позах, свесив руки между колен и бессмысленно улыбаясь; другие сползли со скамей и лежали врастяжку на полу, уставясь в одну точку, как загипнотизированные.

На 17-м часе три депутата упали в обморок, а с одним случился приступ морской болезни. Бибабо продолжал прыгать на своей трибуне, как чиж на жердочке, сам смеялся своим остротам, несколько раз даже слегка всплакнул. Смысл речи для слушателей давно затянулся непроницаемым туманом.

И один только упрямый полковник Грубийон не терял надежды уловить его. Старый служака-артиллерист был почти глух и очень тяготился своим недостатком. Во время заседаний парламента он садился всегда подле самой трибуны, стараясь не проронить ни одного слова. Вот и сейчас устроился он у самых ног Бибабо, молитвенно подняв вверх честное лицо, украшенное бравыми подусниками, и отогнув ладонью толстое волосатое ухо.

Слишком занят был Бибабо, чтобы обратить внимание на самого старательного из своих слушателей, иначе в сердце его закралась бы тревога. Страшно шевелились подусники Грубийона, лицо багровело, как бы накаляясь на медленном огне, — глухой артиллерист усиливался понять! Увы, бедняга был не только глух, но и глуп.