Светило солнышко, степь бодрила запахами разнотравья, на полях там и сям копошилась сенокосная техника. Где-то сено лежало, спрессованное в здоровенные рулоны, где-то - просто копнами. Трактора с прицепами увозили его счастливым коровам, ездили туда-сюда бензовозы, грузовики и легковые автомобили с начальством. Суровые чабаны с выдубленными бронзовыми лицами пасли овец и лошадей. Вкруг дозревали полезные культуры, и я разжился огромным подсолнухом, который очень скрасил мне путь до деревни.
Я прошел примерно полпути, когда около меня остановилась знававшая лучшие времена "девятка". Из окна высунулась продувная физиономия, носившая следы склонности к легкой наживе и алкоголизму.
- Здорово, братишка.
- Здорово, - благожелательно отозвался я.
- Ты чей будешь?
- Я сам по себе мальчик, свой собственный. А так у Тараса работаю. А что?
- У Тараса? Переменовского? Слушай, а вы почем сено торгуете?
- Триста за тюк.
- Это самое, если там будет возможность помимо Тараса продать, я за сто пятьдесят возьму. А? Ты, я смотрю, парень сообразительный. В день тюков сто бы забирал, пока Тараса нету.
Я задумался. Это, выходит, пятнадцать тысяч. Если вся бригада такие же ханурики, как Ринат-бригадир, можно осчастливить их десятью бутылками водки с закуской, а оставшиеся деньги забирать себе. Прибавка за тяжелые условия труда. Мне, например, никто не говорил, что вагончик будет так благоухать многими поколениями рабочих ног. И большую нужду приходилось справлять будто посреди минного поля: один неверный шаг - и случится непоправимое.
Правда, малину портил Тарасовский стукачок. Надо бы с ним что-то решить.
- Лады, братан, подумать можно. Тебя как звать-то?
- Ерлан.
- Давай, телефон запишу твой, чур чего - брякну.
Ерлан продиктовал мне номер мобильного, и мы, пожелав друг другу здоровья, распрощались.
Вскоре я добрался до Переменовки. Вызнав у первого встреченного бухарбая, где живет Читок, вскоре я уже стучался в облезлые деревянные ворота.
Читок оказался плюгавеньким мужичком неопределенного возраста. Одет он был в потасканную кепку, старый пиджак на два размера больше, подвернутые треники и резиновые тапочки на босу ногу. Только взглянув на пакет в моей руке, он без слов сообразил что к чему, повел меня на веранду, и там мы приступили к натуральному обмену.
- Доставай, че там принес.
Я предъявил товар.
- Два пузыря, - вынес вердикт Читок. Торговаться я не стал.
- Слушай, - сказал я, - скоро, может, бутылок по десять в день буду брать. Скидку сделаешь?
