Оставалось только посолить. И вот тут я, признаюсь, дал маху. Совсем забыл про свою особенность: как только накурюсь, перестаю чувствовать соль. Не знаю, как бы объяснить. И недосоленная еда кажется нормальной, и пересоленная. Плюс к тому я раньше не готовил в таких больших кастрюлях. Короче, бухнул я туда полную столовую ложку, попробовал - непонятно. Бухнул вторую. Все равно непонятно. Третью. Четвертую. Пятую. Ладно, вроде нормально. Ну, на верочку, можно еще шестую.
Вскоре ужин был готов. Я притушил огонь, побрызгав водичкой, и стал дожидаться голодных работяг.
Они работали примерно в полукилометре отсюда. Присмотревшись, я примерно сообразил, чем они там занимаются. Сначала один трактор с прицепленной сбоку косилкой брил траву. Второй, с болтающимися сзади здоровенными граблями на колесиках, собирал ее в длинные валки. По этим валкам шел третий трактор, а позади него лепился некий агрегат, из которого вылезали тюки сена (что-то подобное я видел в «Ну, погоди», только там вместо травы волк тюковал куриц). За агрегат, в свою очередь, цеплялись салазки, на них стоял человек и складывал тюки по десять штук, а потом спихивал их на землю. К этим кучкам подъезжал "КамАЗ" с прицепом, и двое парней вилами грузили тюки на борт, где их принимал и складывал третий. Мне, как человеку сугубо городскому и крайне упоротому, было очень интересно за всем этим наблюдать.
Наступил вечер. Полный сена и хорошо увязанный арканами "КамАЗ" потащился на стан, за ним поковыляла остальная техника. Я быстро взорвал второй джойнт, поставил чаю, затащил кастрюлю в "столовую", нарезал хлеба и стал ждать.
Механизаторы, грузчики и прочая братия умылись у большой бочки на колесах и проследовали к месту харчевания. Подъехал на своем "Форрестере" и Тарас.
- Ого, как пахнет вкусно, - потирая руки, сказал седой усатый мужик с хитрым лицом, кажется, бригадир.
- Кушайте на здоровье, - вежливо ответил я. Подошедший Тарас наложил себе огромную порцию и пошел в один из жилых вагончиков, в свой директорский закуток с тумбочкой и постером Лепса. Рабочие тоже наполнили тарелки. Я, тем временем, вышел посмотреть, закипел ли чайник.
Вдруг в столовой раздался какой-то недовольный гул. Я настороженно прислушался и различил в общем гаме отдельные выклики:
- Что на нах?
- Повара на шишку!
- Где баландер?
- Пусть сам жрет такое!
- Скормить ему всю кастрюлю!
Я похолодел. Что такое? Ведь вкусно же получилось!
Из вагончика повалил разгневанный пролетариат, и я почувствовал себя, как владелец заводов, газет и параходов в 1917 году.
