У Вейла было ласковое выражение лица. Не знаю почему, слышала же, что Эль-Альфа сказал ему. Но он наклонился вперёд с тарелкой еды.
— Поешь? — спросил он. Я покачала головой, слёзы жгли глаза. Меня тошнило, а сама мысль о том, чтобы положить что-нибудь в рот, вызывала новый позыв к рвоте.
Он поставил тарелку и повернулся ко мне. Его плечи были расправлены, как у солдата.
— Мы начнём новую тренировку сегодня, — сказал Вейл. — Понимаешь?
Страх во мне вылился в шквал из слов и слёз, перемежающих друг друга.
— Пожалуйста, — взмолилась я. — Я.. я не могу. Не могу это сделать. Я старалась. Сильно старалась, но не смогла...
Я перешла на рыдания, попыталась их сдержать, но провалилась. Эль-Альфа ударил меня за плач. Я не хотела, чтобы меня снова били.
— Всё хорошо. Я научу тебя.
Он захлопнул дверь за собой и замкнул её. Страх просочился в моё тело. Не снова. Не снова.
— Прошу, нет...
Только не снова.
— Тебе нужно научиться, — сказал он твёрдо. — Он сделал тебе больно?
Я молча кивнула.
— В таком случае он причинит тебе боль ещё раз. Он убьёт тебя. Если ты не научишься.
— Не думаю, что смогу, — горячие слёзы заструились по щекам. Но, слава Богу, не похоже, чтобы Вейл собирался бить меня.
— А я думаю, сможешь.
— Нет...
— Мы будем двигаться постепенно.
Я подавила всхлип. Со мной этого не происходит. Не может происходить. Я ощутила две сильные руки у себя на плечах и подняла взгляд к льдисто-голубым глазам Вейла. Как ни странно, они снова были мягкими. Он дал своей маске соскользнуть или же притворялся, что дал. Он почти выглядел сочувствующим.
— Будет непросто, Джессика, — произнёс он. — Но ты смелая. У тебя получится. Я не сделаю тебе больно.
Я не верила ему, хотя и очень хотела. Всё моё тело дрожало от ужаса. Потом он отступил назад, и его руки исчезли.
Я подняла к нему взгляд. Он расстёгивал рубашку. Моё сердце принялось усиленно биться. Зачем он раздевался?
Я безмолвно следила за тем, как он стягивает рубашку — дыхание застряло в горле от этого ужасного вида. Огромный шрам спускался по его груди от ключицы до живота. Он кончался прямо над пупком.
И ещё крошечные шрамы, оплетающие его бицепсы и покрывающие грудные мышцы. Морщины белой плоти.
Вейл на мгновение замер, прежде чем снять с себя штаны. За ними показалось ещё больше белых линий, отчего создавалось впечатление, будто он дал кому-то порисовать на всём своём теле. Он стоял там, прикрытый одними только чёрными трусами. Его рубцы блестели в утреннем свете.
