Винни покраснела, и генерал хрюкнул, соглашаясь. Затем он погладил голову своей другой внучки и сказал: «Ох».
Сидни накрыла его искривленную руку своей. «Да, дедушка, я знаю, что ты любишь меня тоже, даже если я непослушная мисс. Мы вернемся к этому позже». Старик улыбнулся, и Сидни невольно почувствовала себя немного виноватой, что теперь он ей нравится намного больше, чем когда он был в полном здравии. Он превратил их жизнь и маминy в ад, управляя домом как военным подразделением. Генерал должен был иметь все лучшее - еду, вино, лошадей - и мгновенное исполнение его каждой прихоти. Он отдавал приказы семье, соседям и слугам, пока никто в деревне не отказался работать на них, и никто из друзей не приходил в гости.
Oднажды апоплексический удар из-за овец, загородивших дорогy, свалил его с лошади. Местные жители долго выжидали, опасаясь генеральского хлыста, прежде чем подобрали его и отвезли домой. С тех пор он не ходил и не говорил. По большей части в Латтиморе стало намного спокойнее.
Генерал, казалось, смирился со своим инвалидным креслом, дремал на солнце, заставлял своих внучек читать ему военные новости, прислушивался к кудахтанью деревенских дам, когда они навещали их, принося сплетни и домашнюю выпечку. Он прожил долгую жизнь, отдавал распоряжения и принимал решения. Теперь пришло время передать команду, прежде чем прозвучит отступление. Но он волновался.
Когда генерал беспокоился, жизнь в коттедже напоминала армейский лагерь в осаде. Все эти идиоты носились вокруг, принося ему вещи, которые он не хотел бы, даже будучи в расцвете сил. Эта хорошенькая гусыня, его внучка, начинала рыдать, когда не могла понять беспокойства генерала. Если и было что-то, чего генерал Латтимор не мог терпеть, так это бесхребетный подчиненный. Даже его человек Гриффит - разрази его гром - принимался разыгрывать шарады, как будто генерал был глухой. Казалось, только Сидни понимала его. Жаль, что она не парень, думал генерал. Из нее бы вышел прекрасный адъютант.
Он не оставит своих людей на поле боя без боеприпасов, он не позволит своей семье быть выброшенной на мороз. Проклятье, его пенсия не будет длиться вечно. Черт возьми, даже генерал Харлан Латтимор не будет жить вечно. Конечно, Сидни знала, что его беспокоило; она тоже волновалась. Вот почему они затеяли этот разговор - чтобы убедить Винни: она должна заключить брак по расчету ради них всех.
Уинифред вытерла глаза изорванным куском кружева. «Но, но, Сидни, что, если он мне не понравится?»
