— Даже Севора? — она пыталась улыбнуться.
— Даже он. Дикий и амбициозный бог, да, но его служитель зашел слишком далеко в своем безумии. Севора не смог бы извиниться перед смертными, но, верю, он сожалеет.
Кивок, шмыганье.
— Скоро мне нужно уходить, Адрианна.
— Нет! — она сжала его с силой, хоть пыталась успокоиться. — Я знаю, что ты должен. Я… Ольгун, прошу. Останься.
— Не могу. О, милая, я, правда, не могу.
Она прошептала:
— Я не хочу быть одна.
Бог в смертной плоти отошел, чтобы посмотреть на нее, а она — на него, хоть он сжимал ее плечи.
— Ты никогда не будешь одна. Ты говорила с Игрейн, Анселем и Уильямом. Ты знаешь, что наши жрецы связаны с нами. Они — любимцы. Они получают вести через знаки. И мы говорим с ними во снах.
— Я не жрица! — взвизгнула она.
Бог снова рассмеялся.
— Было бы забавно тебя такой увидеть, но ты — не жрица. Но я могу уверенно сказать одно. Ты уже сильная и быстрая, хоть и меньше, чем до этого. После наших лет вместе, думаю, ты всегда такой будешь. И я всегда буду приглядывать за тобой, словно ты была моей высшей жрицей. Я буду даровать тебе всю удачу, что смогу, и я буду порой навещать тебя во снах.
Это было лучше, чем ничего, но этого не хватало.
— Все не будет как прежде, да?
Его пальцы сжали ее плечи.
— Ничто не будет прежним.
Веки Ольгуна — Игрейн — задрожали.
— Пора, — сказал он.
— Знаю. Спасибо, Ольгун.
— Нет. Спасибо тебе. И, Адрианна… я тоже тебя люблю.
Шинс смотрела в глаза Игрейн. Ольгун пропал.
Жрица молчала, только обняла Виддершинс на миг, отвернулась и ушла с крыши.
Виддершинс повернулась и прошла к краю. Оттуда она видела Давиллон, кипящий, как обычно, жизнью. Небо было в тучах, но дождь вряд ли пошел бы скоро.
— Несколько часов побыть сухим приятно, да?
Она на миг удивилась отсутствию ответа, а потом не смогла подавить улыбку, задумываясь, останется ли у нее привычка говорить с собой.
— Может, Виддершинс и Адрианна могут общаться, — пробормотала она.
Виддершинс. Адрианна. Впереди еще была жизнь, ей нужно было выбрать из них.
Ей нужно было отстроить «Дерзкую ведьму». Останется она там или вернется в гильдию, она не знала. Но выбирать ей.
У нее были Робин, Ренард, Фостин и другие. Те, кто любил ее, кого она любила, хоть не всегда так, как они хотели видеть ее любовь, и она знала, что они будут тут. Ее семья.
За ней приглядывало божество, оно будет помогать ей. Ей больше, чем другим мужчинам, женщинам или детям. Потому что он тоже любил ее.
И этого было много. Но пока этого не хватало.
